Белый брат Виннету

Но сначала необходимо было заняться нашим геодезическим контрактом, что мы всей компанией и сделали, не откладывая дела в долгий ящик. Утром следующего дня Сэм Хокенс, Дик Стоун, Билл Паркер и я уже сидели в конторе за стеклянной дверью, где в свое время мне, без всякого предупреждения, устроили экзамен. Старик Генри не смог удержаться и пошел с нами. Рассказам и объяснениям, казалось, не будет конца. Только теперь мы узнали, что наш участок считался самым опасным, И не напрасно – как читателю уже известно, из пятерых геодезистов в живых остался один я.

Сэм изо всех сил старался выхлопотать для меня особое вознаграждение, но тщетно. Нам без спору и незамедлительно выплатили полагающуюся по договору сумму, и ни доллара больше. Честно признаюсь, что с таким трудом составленные и с таким риском для жизни сохраненные чертежи я отдавал с чувством гнева и досады. На работу приняли пятерых геодезистов, но расплачивались только с одним, доля остальных перекочевала в карманы господ из конторы, хотя они получили плоды нашего совместного труда, а если уж быть откровенным до конца, плоды моих неимоверных усилий.

Сэм вспылил, наговорил дерзостей, но это ни к чему не привело, вернее, привело лишь к тому, что его вместе с Биллом и Диком попросили выйти вон. Я, конечно, последовал за ними, не оглядываясь. Впрочем, заплатили мне хорошо, и я стал обладателем вполне приличной суммы.

Я хотел сразу же ехать к Виннету в Новый Орлеан и даже поинтересовался у Сэма и его друзей, не составят ли они мне компанию. Но вестмены решили отдохнуть и развлечься в Сент-Луисе, и вряд ли кто-нибудь мог упрекнуть их за это. В магазине готового платья я приобрел несколько комплектов белья и новую одежду взамен индейской и, одетый с иголочки, пароходом отправился на Юг. Чтобы не обременять себя багажом, многие вещи, прежде всего тяжелый флинт, пришлось отдать на хранение мистеру Генри. Пегого жеребца я тоже оставил у него, поскольку на этот раз конь мне был не нужен. Все мы дружно решили, что мое отсутствие будет недолгим.

Однако судьба распорядилась иначе… До сих пор я старался не обращать внимания читателя на то, что не имело непосредственного отношения к описываемым мною событиям, но сейчас не имею права не сообщить о том, что именно в описываемое время в Соединенных Штатах Америки была в самом разгаре Гражданская война. Миссисипи еще была открыта для навигации, так как известный адмирал Фаррагут одержал очередную победу над южанами и присоединил земли вдоль реки к северным штатам. Несмотря на это, пароход, на борту которого я находился, сильно опаздывал, поскольку требовалось соблюдать все возможные, впрочем жизненно важные, формальности и предписания. Поэтому, когда я наконец-то добрался до Нового Орлеана и в указанной мне гостинице справился о Виннету, мне ответили, что вождь уехал накануне. Однако портье передал мне письмо, где Виннету сообщал, что следует за Сантэром в Виксберг, и просил меня, учитывая непредсказуемую обстановку, отказаться от попыток нагнать его, а также обещал, что на обратном пути навестит в Сент-Луисе мистера Генри и оставит ему сведения о своем местопребывании.

Что было делать? Мне хотелось встретиться с Виннету, и не менее горячо я помышлял о том, чтобы теперь, когда у меня завелись деньги, воспользоваться случаем и съездить на родину, навестить родных, которые, быть может, нуждались в моей помощи и поддержке. Поразмыслив, я пришел к выводу, что Виннету удастся не скоро вновь попасть в Сент-Луис, а потому поспешил навести справки об отплывающих в Европу судах. Выяснилось, что, пользуясь некоторым затишьем в военных действиях, в ближайшие дни из порта курсом на Кубу отправляется североамериканский пароход. А оттуда, с Кубы, я смогу добраться если не до Европы, то хотя бы до Нью-Йорка. Без лишних колебаний я сел на этот пароход.

Спокойнее было бы обменять имеющуюся у меня наличность на банковский чек, но в условиях Гражданской войны следовало семь раз подумать, прежде чем доверяться какому-либо банку южных штатов; к тому же времени у меня было в обрез. Словом, когда я взошел на борт парохода, все мои деньги лежали у меня в кармане, в бумажнике.