Белый Бурхан

— Тогда хан Ойрот посадит тебя на кол, подвесит за ребро, отрубит башку… Какие там еще у него есть казни средневекового набора?.. Да и, скажи на милость, имея такие законы, зачем вам врачи, учителя, агрономы, инженеры, ветеринары? Зачем вам высоты мировой культуры — музыка, книги, живопись?.. Выгоняйте русских, выбрасывайте фабричные вещи, закапывайте в землю оружие и начинайте ловить кошек — своих главных врагов!..

Дельмек сдержанно рассмеялся.

Чочуш приехал в тот день, когда тетка Курагана Алтынай хоронила мужа, дождавшегося-таки первого голоса кукушки. Глаза женщины были сухи, только глубже стали складки у губ да сильнее обычного ввалились глаза.

— Как он умер, Алтынай? — спросил Чочуш тихо.

— Он умер счастливым. Он и сейчас улыбается. Чочуш взглянул на покойного и тут же отвел глаза. Что там ни говори, а улыбающийся мертвец довольно неприятное зрелище…

К удивлению гостя, провожать Челюжека на долгий отдых пришли чуть ли не все жители деревни. Даже древние старики покинули свои шкуры у очага и отложили в сторону инструменты для мелких поделок. По всему чувствовалось, что покойного не только уважали, но и по-настоящему любили. И на поминках о муже Алтынай говорили только хорошее…

К вечеру гости разошлись, оставив вдове подарки: кто доброе слово, кто монету, кто тряпичный лоскут, кто мешочек с мукой или курутом. Никто ничем не попрекнул вдову, только у одной скрюченной болезнями старухи вырвалось:

— Кама не позвала!..

Чочуш снял со стены топшур Алтынай и с удивлением обнаружил, что она срезала с него струны.

— Песни должны литься ив сердца, — сказала женщина, поймав его вопросительный взгляд. — А мое сердце навеки умерло для песен!

Чочуш кивнул и повесил топшур на место. Алтынай права: песни поет сердце. И этому главному она научила своего племянника Курагана. И потому он стал хорошим кайчи, а скоро станет лучшим кайчи обновленного Алтая, превращенного Белым Бурханом в Шамбалу!

— Я буду помогать тебе, Алтынай. Твои дети должны вырасти счастливыми… — Чочуш осторожно погладил женщину по плечу.

— И, если ты захочешь, я останусь для них вместо Челюжека…

Алтынай коротко взглянула на него и опустила голову.

Не летят больше птицами кони.

Не торопят их больше плети всадников.

Не спешат навстречу гостям занятые своими хлопотами и заботами люди, не хотят терять попусту золотое время.

Затих в горах недавний восторг.

Потускнела и начала лупиться недавняя позолота на Заповедях Неба, объявленных ханом Ойротом в долине Теренг со скалы Орктой.

Мучают, терзают людей сомнения…

Родились в умах и никак не сходят с языка проклятые вопросы, вертятся, как змея под вилами…

Может, сам Ак-Бурхан ответит на них, если захочет?

А если не захочет?

Не дымят трубки, воткнутые в запечатанные рты. Тускло смотрят глаза на остывший пепел очагов.

Испуганно вздрагивают люди, когда кто-то слишком громко произносит имя Ойрот-Каана…

Не того ждал Алтай от слухов и легенд!

Глава пятая САМООБОРОНЦЫ

Игнат Лапердин вернулся из Бийска разбитым физически, опустошенным духовно, разочарованным морально и крепко напуганным тем, что начало нарастать на их семью, как гриб-чага на здоровое тело дерева. Во всех своих планах он потерпел крушение!.. Деньги уплыли, как весенние льдины по половодной воде; торговые дела почти не сдвинулись с места, куда их загнал своими хвастливыми посулами проклятущий Винтяй; репутация самого старика Лапердина, как честного и лояльного по отношению к властям человека, разлетелась в пух и прах!

А обратная дорога превратилась вообще в какой-то сплошной кошмар, сотканный из слухов, страхов, небылиц и совершенно невероятных кривотолков. Одно было ясно Игнату до жути: старое золотое время кончилось!

Еще там, в Бийске, отирая пороги всякого рода канцелярий, куда никак не закатывались круглые купеческие рубли, догнал Игната новый вал слухов о явлении хана Ойротова и об ожидаемом скором приходе поганого бога Бурханова… И хотя шептунам купец по старой привычке не очень-то доверял, эти разговоры в полный голос окончательно выбили старика из колеи…

— Чем черт не шутит, когда бог спит! — вспомнил он старую срамную поговорку и по-своему перетолковал теперь ее горький смысл. — Ко всему надо быть готовым, на дожидаясь крепкой заступы от властей и начальников!

В тот же день, будучи в гостях у знакомого купца, продающего охотникам ружья и огневой припас к ним, затеял невиданный торг на всю партию разом. Купец изумился и скинул гривенник с каждого ружья. Столковались быстро, и Игнат забил до отказа свой, сменивший полоз на колеса, экипаж, вооружившись не только до зубов, но и до ногтей. А изумленному купцу пояснил:

— Пастухов хочу вооружить. Воруют скот, окаянные! Прошлой осенью варнак Техтиек целый табун племенных коней угнал…

Дорога показала, что сделку он выгадал с любой стороны: дела в горах заворачивались столь круто, что скоро за каждый ружейный ствол будут давать тройную цену, а то и пятикратную! Шутка сказать: войной хан Ойротов решил идти на всех русских!..