Белый Бурхан(Повесть)

Старая вера — шаманизм была крайне примитивна. В основе ее лежит олицетворение сил природы. Соответственно полезным для человека и вредным влияниям природы, алтаец делил своих богов на добрых и злых. Представление как о второстепенных, так и о главных богах тождественно с представлением о живых личностях.

Главных богов два: во-первых, Ульгень или Бай Ульгень (Богатый Ульгень), по преданию, — сын Улюпа и внук Чингиз-хана. Он когда-то царствовал над алтайским народом и был мудрым, справедливым и добрым царем и всегда ездил на белом коне. Это добрый Бог. Другой бог, бог зла — Эрлик, иначе Дэмогу, в противоположность Ульгеню, живущему на небе, живет «в темном месте», «под землей». Вся сила, все изощрения великого ума, хитрости, все помыслы Эрлика и бесчисленного множества его мелких приспешников обращены на одно — вредить человеку.

Ульгень — бог, Кудой (нарицательное) и Эрлик — сатана, вот две главные фигуры Алтайского Олимпа, между которыми идет вечная, неустанная борьба. Кроме этих главных богов, все горы и скалы, ущелья и вершины, пещеры, леса и долины полны бесчисленным множеством мелких духов (корьмесь) и огромное большинство из них — все прислужники злого Эрлика.

Весьма понятно, что при таком обилии злых духов людям необходимо было изыскать меры к избежанию их козней. Необходимо было прибегнуть к посредникам в столкновениях богов с людьми. Такими посредниками оказались шаманы, или камы. Так как добрые боги, конечно, не должны были делать зла людям и без великих молитв и умилостивлений, то сущность шаманизма выразилась в умилостивлении лишь злых богов. Создался как бы культ злых богов. А где — умилостивление, там должны быть и жертвы, и в продолжение многих веков алтай-кижи исповедовали очень разорительную религию, так как никакое моление не могло состояться без кровавой жертвы. По ритуалу шаманизма, камлание Утта-Емегену (черт-баба) должно было сопровождаться закланием овцы, Эрлику приносили в жертву черного быка, Кедргелю (помощнику Эрлика) закалывали лошадь. Кроме того, необходимо было достойно отблагодарить кама, т. к. он мог обидеться и «напустить» всех злых духов на скупого алтайца. Камам дарили скот, вещи и деньги. И в общем, обильные жертвы богам и подарки жрецам их вконец подрывали и без того тощее благосостояние инородцев.

К этому прибавилось еще «утеснение» алтайцев от русских, захвативших частью законным, а частью незаконным путем, посредством сделок с зайсангами и писарями инородческих управ, лучшие стойбища алтайцев. Хотя правительством и было произведено землеустройство русских на Алтае, с запрещением дальнейшего переселения на Алтай и захватывания инородческих земель, но эти запрещения остались на бумаге, а толпы русских, наголодавшихся землеробов, продолжали населять тучные долины Алтая, огораживая лучшие земли поскотинами и отодвигая алтайца-скотопромышленника в горы и голые скалы.

Утеснение от русских приняло наконец такие размеры, что в сознании алтайцев появилась даже мысль о бегстве с Алтая. Эта мысль выразилась в следующей песне:

«Возьмем, товарищ, шестисуставную дудку, заиграем.
Вечерняя заря взойдет,
Давай, товарищ, убежим».

Одновременно с этим росла ненависть алтайцев к русским, также выразившаяся в песне:

«Рубящий дом о четырех углах, топор остер,
Сорок племен угнетающий — сердитый русский народ.
Из шести луков будем стрелять — русского народа не будет.
Десять луков натянется — русского народа не станет».

Однако, алтайцам скоро стало некуда отодвигаться от русских и они были вынуждены вступиться за свои права. Начались распри и ссоры и даже драки за землю, началась и судебная волокита. Темные алтайцы, дети природы, обирались различными проходимцами, ходатаями по делам их. Начальство отделывалось обещаниями, которые никогда не исполнялись. Миссионеры способствовали утеснению, ставя кресты у стойбища крещеных алтайцев и запрещая некрещеным селиться и кочевать ближе пяти верст от креста. Положение создалось трагическое. Надо было искать выход. И в песне алтайцев слышатся уже ноты пробуждающегося самосознания:

«Губернскому чиновнику что нужно? —
В серебряных вожжах конь нужен.
Несчастному Алтаю что нужно? —
С сильным разумом сын нужен».

В долине Карлыка (приток р. Чарыша с правой его стороны) или, вернее, на одном из его притоков, жил простой и небогатый калмык Чет Челпан. Человек, быть может, более других нервный и умный. Чет ранее других изверился в камах, желал и ждал перемены.

Этот-то человек и дал в 1904 г. толчок религиозному перелому и сделался центром дальнейших событий.