Белый Дозор (под псевдонимом Алекс фон Готт)

Ночами он глядел на звезды, размышлял, вспоминая о прежней жизни, стараясь не думать о том, что сейчас происходит в Москве. С Виктором они условились, что темы этой касаться в разговорах не станут, чтобы попусту не бередить душу. По ночам Вышата исчезал, появляясь, как правило, лишь под утро. Иногда он нагонял отряд уже днем, незаметно возникая откуда-то сбоку, и невозможно было предугадать, когда именно в следующий раз появится кудесник. Что до Живосила, то он так и не появился со времени того самого нервного разговора с учителем неподалеку от дома трехглавых Лечуний.

В одну из ночей Вышата никуда отлучаться не стал: чуть в стороне от отряда он разложил крохотный костерок и сидел возле него, молча глядел на огонь, размышляя о чем-то. Ратники спали, выставив караул, в котором дежурили, сменяя друг друга. Для Лёши угроза нападения каких-то там непостижимых яссов казалась совершенно невероятной: такое спокойствие, такая умиротворенность опускалась на степь ночью, такая изнуряющая жара одолевала ее днем: где уж тут воевать?

Увидев, что кудесник бодрствует, Алексей набрался смелости и решился подойти к нему. Тихо встал, сделал несколько шагов, обошел костерок, проявляя вежливость, не зайдя со спины, а встав перед Вышатой в полный рост и почтительно поклонившись.

– Что, Родимир, не спится? Вижу, ты хочешь забросать меня вопросами? – как всегда, очень дружелюбно улыбаясь, спросил его Вышата. – Присаживайся напротив, только прежде принеси пару охапок этой ужасной растительности.

– Лошадки ее не больно-то жалуют, – Лёша положил возле костра целую копну жесткой, напоминающей проволоку травы.

– Всё ее достоинство в том, что она долго и бездымно горит. – Вышата подбросил в угасающий костерок немного травы, и огонь весело вспыхнул с новой силой. – Так что ты хотел бы узнать?

– У меня есть ответ насколько краткий, настолько же и глупый. Всё. Вот что я хотел бы узнать у вас. Всё и обо всём. Но прежде всего, мне очень хочется знать, что с моей матерью?

– Этого я не знаю, я ведь уже говорил тебе и сейчас повторяю вновь, – пожал плечами Вышата. – В мире Яви сейчас царит страшная паника и полнейшая неразбериха. Всё гораздо хуже, чем во время последней и самой страшной войны. Тогда была хоть какая-то организация и не было того, что есть сейчас: страшного мора, эпидемии, от которой нет спасения.

– Но что же это? Откуда в наше время мог взяться подобный вирус? Он не мог мутировать самостоятельно, значит, кто-то его создал и выпустил на свободу, – со знанием дела прокомментировал Лёша. – По вашим словам получается, что там, – он ткнул большим пальцем руки назад, через плечо, туда, где, по его мнению, осталась воронка перехода, – творится сейчас настоящий кошмар. Что? Неужели всё настолько ужасно?

– Даже ужасней, чем ты можешь предположить, – очень серьезно ответил кудесник. – А что касается личности автора смертельного вируса, то я думаю, мой ответ очень сильно тебя расстроит.

– Что вы хотите этим сказать? – похолодел Лёша.

– Автор ты, – лаконично ответил Вышата и подбросил в костер еще немного травы.

– Простите, но вы отдаете себе отчет в своих словах? – Алексея начала бить нервная дрожь. – Как я могу быть, по вашему выражению, «автором», если мой препарат – это стабильное вещество, которое никак не может вызывать смертельный исход, а предназначено совершенно для противоположной цели?

– Его тайком испортили, – последовал еще один лаконичный ответ.

– Вот как? И кто же это сделал?

– Твой заместитель с лягушачьей фамилией, по наущению моего заклятого недруга Невзора. Препарат нагрели, он изменил свои свойства, ты думал, что вылечишь с его помощью близкого человека, а он мало того, что умер, так еще и стал тем источником, от которого зараза рапространилась повсеместно. И поверь мне, всё это именно так и никак иначе.

Лёша закрыл лицо руками и словно обмер: сидел не шелохнувшись, пытаясь осмыслить только что услышанное им от Вышаты. Наконец, бессильно опустив руки, он тихо сказал:

– Лучше бы я умер, чем знать всё это и с этим жить. Зачем вы меня выходили?

– Никогда и никому не желай смерти, – Вышата в назидание поднял указательный палец. – Никому и никогда. И тем более – самому себе. Дело это распоследнее и никуда, поверь мне, негодное. Человек стремится жить – это его основное свойство, а в Навьем Посмертии ты уже был, и стремиться туда сознательно – значит, расписаться в том, что ты больше не человек, а так... Некое существо без свойств.

– Но почему именно я? Почему я?! – вскричал Алексей, и Вышата приложил указательный палец к губам: знак тишины.

– Ты Родимир и ты избран.

– Когда, кем, для чего?