Белый джаз

На шоссе меня подобрала Гленда. Мы вернулись на Малхолланд и там поехали ко мне – на двух машинах, легли в постель – только чтобы поговорить.

Ни о чем – она еще держалась. Перед глазами – цветное кино – Гленда с ножами – пришлось нажать на нее. Убедиться, что ей это не понравилось.

Я ударил ладонью по подушке возле ее лица.

Направил свет ночника ей в глаза.

И принялся рассказывать:

Как мой отец пристрелил собаку – как я потом поджег его сарай для инструментов; как он ударил мою сестру, а я попытался застрелить его, но ружье заклинило; и про двух Тони – ублюдков, которые мучили мою сестру и которых я убил; а также про тех пятерых, которых я убил помимо этого. Причем за деньги – так что, мол, дает тебе право так стильно играть?

Еще раз врезал по подушке, чтобы она заговорила, – ни стиля, ни слез.

Она барахталась, как могла, раскатывала на роликах в драйв-ин – и мнила себя актрисой. Чтобы заплатить за квартиру, иногда спала с мужчинами за деньги – кто-то из ее клиентов рассказал о ней Дуайту Жиллетту. Тот и предложил ей: работай на меня, а выручка поровну. Онасогласилась и стала работать на него – основными ее клиентами были военные нижних чинов. Раз даже спала с Джорджем Инджем – он обошелся с ней сносно – тогда как Дуайт регулярно поколачивал ее.

И она слетела с катушек. Мнимая актриса придумала вот что: купить у Джорджи пушку и припугнуть Жиллетта. Теперь у мнимой актрисы появляется реквизит: настоящий пистолет.

Как-то Дуайт заставил ее отвезти своих «племянников» к «своему брату» в Окснард. Это было здорово – симпатичные маленькие негритята, – а спустя неделю их показали по телевизору:

Два четырехлетних мальчика – заморенные голодом, замученные и изнасилованные – были обнаружены мертвыми в окснардском коллекторе.

Мнимая актриса, девочка на побегушках – тут в ней проснулась настоящая актриса:

Надо убить Жиллетта – пока он не отправил на смерть еще чьих-нибудь детишек.

Она его и убила.

Ей это не понравилось.

Такие дела не проходят бесследно – раны затягиваются медленно, и только элегантность игры спасает от воспоминаний.

Я обнял ее.

Я принялся говорить о Кафесьянах – взахлеб.

Чамп Динин убаюкал нас.

Проснулся я рано. И тут же услышал, как в ванной безутешно рыдает Гленда.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Харрис Дюланж – лет пятьдесят, гнилые зубы.

– Ну, коли и я, и мой журнал чисты, как у кота яйца, так и быть, расскажу вам, что такое «Замочная скважина». Перво-наперво мы нанимаем проституток и начинающих актрисулек для фотосессий. Писанина – вашего покорного слуги, он же – главный редактор; или каких-нибудь ребятишек из колледжа, которые высылают мне свои фантазии в обмен на бесплатные номера журнала. Словом, то, что в «Строго секретно» называют «тонкий намек на толстые обстоятельства». Потом всю эту бурду сдабриваем инициалами кинозвезд, и наши идиоты читатели (полагаю, умные нас все-таки не читают) думают: «Ого, неужели это и правда про Мэрилин Монро?»

Устал как собака – рано утром пришлось заезжать в Бюро за пинкеровским фотороботом. Эксли запретил расклеивать его по городу – а после событий сегодняшней ночи у меня не осталось сил, чтобы спорить с ним.