Белый ферзь

Типичный якобы противоречивый образец: робингудовщина, благородный разбой — он грабит, и это плохо, казалось бы, но он грабит богатых в пользу бедных, и это хорошо. Вывод — грабить хорошо, но не всех, только богатых. Идиотом надо быть, чтобы грабить бедных! Но в благородной народной памяти робингудовщина благородна. Он хороший. Есть добро, есть зло. И ты, по «белой» логике, либо хороший, либо плохой. Третьего не дано.

«Желтая» логика — это те самые Инь и Ян. Всегдашнее непрекращающееся перетекание одного в другое. Да, есть граница между злом и добром, но «прозрачная», зыбкая, меняющаяся. Если совершил злое — ищи путь преобразования его в доброе. Ищи и найдешь. Но ты осознаёшь — вот черное, вот белое.

«Синяя» логика — это вам не индийское кино, с которым оно, кино, ломилось на западный рынок и потому иначило все под европейский, «белый» канон — получалась карикатура. На самом же деле логика такова: нет ни зла, ни добра, всё едино. Герой спасает красавицу от разъяренного тигра, убивает полосатое животное. Вот спасибо, герой! Не за что! А теперь я тебя самоё зверски изнасилую. За что?! Да ни за что, просто захотелось! А-а-а! А ничего-о… Герой, а герой, а может, это любовь? Я теперь за тобой хоть на край света!.. Тогда герой спокойно отрубает головенку красавице и без всяких угрызений совести едет геройствовать дальше. Ишь! Она за ним на край света! Корми ее, одевай… Ну что ж, говорит «синяя» логика, герой и есть герой, имеет право поступать по усмотрению. И, собственно, что вас не устраивает в его поступках? Нет ни зла, ни добра. Всё едино…

Колчин потому-то и не стал надолго задерживаться в Федерации, куда направился после Штейншрайбера. Н-неприятно.

Он ненадолго. Команда в норме? Тренировки?

— С завтрашнего дня вместо меня пока будет Бацалев. Бац, ты как, готов?.. Да, я вынужден на некоторое время отлучиться… Не знаю, не могу точно сказать.

— Ю-Дмич! Да не слушайте вы никого!

— Я? Я не слушаю. Так… Бац, поучаствуй в «разборе полетов» на совете. Ты обо всем знаешь не хуже меня. Кассеты с записями я привез.

— Как скажешь, Ю-Дмич. А что? Что-то случилось?

— Ничего. Ничего не случилось. Я вернусь, наверное, не позже чем через неделю. Это максимум. Справишься без меня на совете? Если что, затыкай сразу этого… Ты понял, о ком я? Сам на рожон не лезь, но затыкай. Мягко.

— Да я ему сразу — бац!

— Мягко, Бац, мягко…

(Бацалева среди своих и прозвали Бацем не столько по усекновению фамилии, сколько по простоте его инструктажей перед спаррингами: «Ты давай без всяких этих самых! Ты ему сразу — бац! А потом снова — бац! И всё».)

— Ю-Дмич! Вы будете — у нас завтра небольшой… в общем, сбор. Токийским составом.

— Нет, ребятки. Меня не будет.

— А как же мы?

— А вы все так же. С вами пока Бацалев будет… Никто не видел сегодня Ильяса?

— Здесь где-то. Сейчас найдем!

Да, отношения в Федерации далеки от идиллических. И логика у, так сказать, отдельных товарищей по татами — «синяя».

Но даже будь ты иссиня-логичным, побережешься быть причастным к исчезновению жены сэнсея. Именно потому, что очень хорошо знаешь сэнсея — не то что некоторые, причастные к исчезновению жены сэнсея.

Они, эти некоторые, просто не уяснили всех последствий — и когда ЮК найдет этих некоторых, то не станет, подобно лорду Яме, зачехлять копье.