Белый гонец

            - Мне бы, конечно, вовремя это заметить, да ту магию прямо в огонь. Но я сам тогда был далек от всего церковного и просто по незнанию не смог его остеречь от беды… Это теперь я стал понимать, что к чему в жизни, а тогда состоял в богеме, увы, в данном случае совсем не от слова Бог, – с горечью усмехнулся он и пояснил: - был публичным человеком, композитором…

            Стас с уважением посмотрел на мужчину:

            - Как! Вы - композитор?

            - Да, только бывший. И еще, по отзывам прессы, подававший большие надежды певец… Мог бы сделаться, как теперь говорят, звездой. Но вот - стал регентом церковного хора и ничуть не жалею об этом. А если о чем и жалею, так это, что еще в детстве не услышал самую лучшую музыку, которая только есть на свете… - мужчина кашлянул в кулак и действительно таким проникновенным и берущим за душу голосом, что любой артист позавидует, пропел: - Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором…

            - Ой! - послышался восторженный голос Лены.

            Она стояла в дверях и слушала, как завороженная.

            - Кто это тут у нас припев акафиста, который мы каждую неделю в храме поем, знает?

            Мужчина посмотрел на нее, на Стаса, одобрительно показал ему взглядом – правду сказал о ней художник - и спросил:

            - Стало быть, у вас здесь Покровская церковь?

            - Да, - с гордостью ответила Лена, и с еще большей радостью услышала:

            - Везет вам! Нет, конечно, любой храм в селе или в городе – счастье. Все –таки это его сердце или даже душа… Но быть постоянно под Покровом самой Пресвятой Богородицы – это великое счастье!

            Братья поднялись и стали благодарить и прощаться.

            - Вроде, после того, как побывали на могилке отца Тихона, голоса стали потише, а некоторые и вовсе отстали. Верно? – спросил он брата.

            Тот согласно кивнул и тут же болезненно сморщился:

            - Только тяжелый рок еще так и долбит…

            - Скажите, - пользуясь моментом, задал вопрос, который давно его занимал, Стас. – А почему так популярны сегодня совершенно пустые песни? И некоторые группы, за которыми вообще ничего нет – ни мелодии, ни голосов, ни стихов – принимаются переполненными стадионами «на ура»?

            - Я тоже этого долго не мог понять, - улыбнулся старший брат. – Но когда повращался в этой среде, все стало ясно. Конечно, многое решают деньги. Но это больше к вопросу о полных бездарностях – как в исполнителях, так и репертуарах. А что касается настоящих талантов, то тут все гораздо сложней и… страшнее.

            Он посмотрел на Стаса и, выделяя каждое слово, сказал:

            - Все дело в том, что некоторые из них, не буду говорить многие, потому что доподлинно знаю только некоторых, записав новый диск, прежде чем пустить его в продажу, посвящают его… сатане.

            - Что?! – подалась вперед Лена.

            - Да-да, - подтвердил мужчина. – Не кровью, конечно, подписывают с ним контракт, но молятся и просят помочь им достичь славы, успеха и денег. Отсюда и бешеный спрос на таких исполнителей и их песни. А бешеный от какого слова?

            - Бес… - машинально прошептала Лена. – А если точнее – бесы…

            - Вот и моему брату они покоя не дают, - виновато взглянул на младшего брата, снова принявшемуся разговаривать с кем-то невидимым, мужчина. - Быть может, и за мой грех он так страдает. Я ведь сам к этому року имел непосредственное отношение…

            - Остались бы еще на несколько дней, глядишь, отец Тихон и совсем бы помог ему! – предложил Стас.

            - Да нет, мы потом как-нибудь приедем. А сейчас торопиться нам надо, – перебросил дорожную сумку через плечо бывший певец и композитор. - Скоро – Успение, а это престольный праздник нашего храма. Будет архиерейская служба. Нужно успеть клирос, как следует, подготовить. Спевки там всякие, то, сё… Одним словом, спаси Господи и счастливо вам оставаться!

            Стас проводил братьев, вернулся и с нетерпением спросил у Лены:

            - Ну… как?

            - Все сделала, как ты велел! – успокоила его та.

            - Молодец, хорошо! А… почему же тогда до сих пор его нет?

            - Так ведь он только из дома ушел!

            - Так поздно? – удивился Стас. - Почему?!

            - Да понимаешь… - Лена, словно извиняясь, пожала плечами: - С папкой у нас опять нелады!

            - Неужели снова запил?

            - Нет! На водку он даже смотреть не может. Но теперь все время что-то пытается вспомнить, кому-то грозит и что-то непременно обещает доказать. А у него ведь ружье… Вот мы и сидели по очереди с ним. Сначала Ванька, потом – я. Теперь мамка пришла, и они работают на огороде. Как когда-то, в самые лучшие дни…

            Лена с горечью улыбнулась и вдруг со страхом посмотрела на Стаса:

            - Слушай, я теперь даже не знаю, что будет, если папка вспомнит о той проклятой бумажке!

            - Какой еще бумажке? – не понял Стас.

            - Которую он тогда спьяну подписал – что наш лес с рощами, дубравами и корабельными соснами – ни на что не пригоден…

            - А зачем ждать, чтоб он вспомнил? Надо ехать в лесничество, в район, область, в Москву, наконец! – горячась, принялся предлагать Стас.

            Лена с легким упреком взглянула на него:

            - Ты забыл, с кем мы имеем дело, - напомнила она и вздохнула. – К тому же эта бумага не где-то в инстанциях, а у Будтобычацкого в папке.

            - Той самой желтой?