Белый гонец

            Лена с Ваней, ожидая, что все будет и впрямь по слову академика, как завороженные устремились вслед за его взглядом. Но никто не появился, и Ваня усмехнулся:

            - Оттуда теперь после нашествия городских разве что бомжи с полными сумками пустых бутылок выйдут!

            - Вечно ты все, Ванька, испортишь! – возмутилась Лена и заторопила ученого: - А дальше что?

            - Дальше? – Владимир Всеволодович очертил руками широченный круг и сказал: - Дальше я собрал вот такой, почти исчерпывающий, как я тогда полагал, объем информации. Приступил, наконец, к научной работе. Защитил кандидатскую, затем докторскую. Профессором стал. А чувствую – не складывается что-то у меня, и все! Ни мотивации, ни исчерпывающих доказательств многих исторических фактов… Не говорю уже о целых периодах в истории нашей страны. Полный провал!

            Владимир Всеволодович, припоминая трудное для него время творческого кризиса, с сокрушением покачал головой.

            - А тут как-то раз в одном монастыре был, - оживляясь, продолжил он и пояснил, скорее всего, для того, чтобы ребята обладали более полной информацией о том, что он говорит: - Раскопки в той местности мы намечали делать. Княжеский терем. Четырнадцатый век. Хожу, стало быть, я по обители… глядя на храмы, восторгаюсь полной гармонией, известной теперь разве что нашим предкам... И вдруг вижу, смотрит на меня неотрывно один монах. Судя по тому, какой на нем крест, - игумен. В черном подряснике, бородат, а глаза такие знакомые!.. И, главное, этот крест мне невероятно знаком…

            - Отец Тихон? – захлопала в ладоши Лена.

            - Он! – кивнул академик. – Не буду говорить, как мы с ним встретились, о чем говорили… Встреча продолжалась целых три дня! И главное, привела к тому, что я, наконец, смог сделать точный вывод из всей накопившейся у меня информации…

            - Ой, и какой же? – распахнула глаза Лена.

            Владимир Всеволодович загадочно посмотрел на нее, на Стаса с Ваней…

            - Вы знаете, как делают искусственный кристалл поваренной соли? - неожиданно спросил он, и сам же ответил: - Берут теплую воду, и сыплют в нее обычную соль, до тех пор, пока вода не станет густой, как сироп. Затем бросают туда крошечную солинку… И она превращается в огромный, красивый, переливающийся, как алмаз на солнце, кристалл соли.

            Он помолчал, словно припоминая ту, давнюю встречу, и сказал:

            - Так и тут. Как только отец Тихон сказал мне, что нельзя рассматривать историю России в отрыве от живой, искренней веры ее людей в Бога, как мне сразу все стало ясно! Увязались все неувязки. Стали понятными все факты. Появились все необходимые мотивации. И самое смешное, я перестал быть как бы иностранцем в своей стране! Ведь почему они веками, да что там, уже тысячу лет никак не могут понять нас, и даже сформулировали такое понятие, как «русская тайна»? - снова спросил он и снова ответил: - А никакой тайны, собственно-то, и нет! Просто надо знать, помнить и учитывать, что наши предки всегда жили по вере! И поступали согласно ей. Терпели, страдали, жертвовали собой, но не для славы, денег или еще чего-то временного, земного – а исключительно ради Бога и ближнего! Ради спасения своей души. Сейчас, правда, несколько иные времена. Богоборческая власть попыталась разорвать эту неразрываемую связь. Но, слава Богу, духовного потенциала, накопленного предшествующими поколениями, хватило, чтобы и в период воинствующего атеизма наш народ выстоял и даже победил в Великой Отечественной войне. Да и Смутное время начала девяностых годов преодолел. А теперь и вовсе все возвращается на круги своя!

            Владимир Всеволодович показал рукой на видневшийся крест храма и с тревогой посмотрел на сопровождавших его ребят:

            - Ну как, друзья мои, не утомил я вас столь пространной лекцией?

            - Что вы! Нет! – за всех ответила Лена и поспешила добавить: - Тем более что мы уже и пришли!

3

Ваня был подавлен. Ошеломлен. Уничтожен...

            Владимир Всеволодович один за другим перебирал разложенные Ваней на столе старинные предметы и детально объяснял, что это такое и каково их назначение.

            - Да, - то и дело приговаривал он. – Тут вся, если так можно выразиться, материальная история вашего села. Семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый век… Но много и от древней Руси. Вот смотрите – это пуговица от одежды явно богатого человека времени Мономаха. Эта – с одежды простолюдина… Это – часть засапожного ножа… А это… - он показал небольшой черный обломок и с благоговением поцеловал его: - Фрагмент креста-энколпиона. Это такой крест, полый внутри, в который вкладывали частичку святых мощей или какую-нибудь святыню и потом носили у себя на груди.

            - Это что же, выходит, он от покойника? – со страхом покосилась на частичку креста Лена.