Белый город

Костер Времени. Его пламя уже вилось жгуче оранжевыми и красными языками дымно черных змей на другом конце площади. Ей нужно пройти всего ничего: двадцать метров, сорок шагов. Легко, когда ты защищен, но они оставили ей лишь маску и плащ… А толпа уже выстроилась рядами по обе стороны площади. Одни, по приговору Суда должны были стать ее союзниками и устилать ее путь цветами. Другие держали в руках палки и камни. Ей же всего лишь нужно дойти до конца площади и не упасть, не сломаться, не сдаться… Тогда, возможно, она еще успеет, обжигаясь и крича от боли, достать из костра то, что некогда было так дорого.

Любой, кто напишет хоть строчку, дату, цифру, ноту, сделает мазок кистью…, но неповторимые – СВОИ, пройдет этот путь. Костер Времени – вечный образ, преследующий миллионы голов: почивших, живущих и даже еще не родившихся – во все века и по всей Земле. Другого испытания не будет.

Гонг! Схватка за оправдание бытия началась…

– Я поскальзывалась на комьях грязи, мои ноги изранены шипами роз, в меня кидали камни, я видела, как огонь пожирает мои записные книжки. Зачем ты заставил меня пройти через это? Если прошлое пишется в будущем, а я всего лишь персонаж? Зачем ты заставил меня так страдать?

– Чтобы ты знала: время сильнее вечности.

Они стояли посреди огромного хранилища книг. Полки уходили за горизонт и в небо. На каждой из них – миллионы томов, миллионы прожитых жизней. Они по-прежнему видели лишь неясные тени друг друга на стенах, полу, полках с рядами бесчисленных книг. Потолком было звездное небо. Неровность книжных корешков изламывала силуэты, и уже никто бы не догадался, кто из них кто.

– Возьми любую из книг, – предложил Влад.

Шекспир …

– Но здесь пустые страницы! – в ужасе отшатнулась Полина.

Потом начала хватать с полок все книги подряд без разбора.

– У всех будут пустые страницы, – грустно отозвался Влад на ее хаотичные действия. – А у вас, двадцать первых, тем более. Все: и гении, и дураки, и короли, и шуты, и бродяги проходят через Костер Времени. Тысячи ученых, изобретателей, пророков… так же, как и ты, шли по площади под градом камней по шипам роз под ногами, чтобы увидеть творение и труд всей их жизни в огне, и никто из них не нашел своих книг на полках вечности. Все они выдержали испытание, не дрогнув. А ты ножку поранила и расплакалась! Тоже мне, цаца! Они хоть что-то могли, им было о чем жалеть. А у вас? Счастье – это жить без сожалений? Это все, на что ты способна? Опустошенное поколение двадцать первого века не может создать что-либо стоящее. Искусство – отражение действительности: ее цинизма и пороков. Вы в этом преуспели. Но ничего не помнящему поколению двадцать второго и всем, кто придет после и встанет рядом с нами, ничего от вас уже и не нужно. Мы научились не помнить. Чтобы не умереть со скуки, нужно сохранить способность удивляться. Мы вернулись в детство человечества или, наоборот, достигли старости. Дети и старики похожи: они ничего не помнят и ни о чем не жалеют, только одни «еще», а другие «уже». Разница во времени, которого нет…

– Неужели даже Шекспир забыт?

– Человечество изменилось, обретя бессмертие. Вопрос «быть или не быть» утратил свой истинный смысл. Шекспир больше не нужен. Их ВСЕХ позабыли. Нулевой километр. Поэтому и Белый город пустой. Они остаются здесь лишь до тех пор, пока их помнят на Земле. Нас это не касается. Ты ведь живешь в отеле?

Полина судорожно кивнула, в сознании вдруг мелькнули недавние слова Руслана о жертве передозировки.

– Тебя пустили сюда лишь временно. Ты для них как фальшивая нота со своим вечно открытым финалом и поисками доказательств. Им нужна от тебя всего лишь слепая вера в хеппи-енд. Напиши ты его, и тебя бы уже здесь не было, – продолжил Влад. – Люди твоего будущего и моего настоящего живут вечно и потому все и всех забывают. Нет памяти, нет души. Нет теней. На Земле вечный полдень. Даты, цифры, имена – все превратилось в пыль. Живут лишь идеи, да и то только те, что оправдывают текущий смысл настоящего (сиюминутного) бытия. Поэтому нет и не будет ответа на основной вопрос. Даже если ты проживешь тысячу лет, ты ничего не найдешь и не откроешь. Ответ меняется. Все проходит, все забывается. Люди меняются и изменяют своим идеалам. Значит, и истина не сможет жить вечно. Это и есть Костер Времени. Нулевой километр – как гибель Вселенной: все распадется на атомы, надвигается стена пустоты.

– И это говоришь мне ТЫ, Крузенштерн?

– Не я. Я всего лишь рассказываю тебе то, что узнал в зале Суда и на площади, когда тебе выносили приговор. Да, я был там, но после тебя, а на площади стоял рядом.

– Интересно, с какой стороны?

– Есть разница?

– Пожалуй, нет. Шипы роз под ногами ранят так же сильно, как и камни, летящие в голову… И все-таки зачем ты живешь? Ты же бессмертен, ты должен был найти хоть какой-то ответ, пусть неправильный, искаженный, приблизительный, хоть даже самое ничтожно-малое оправдание бытия?