Белый город (СИ)

Нужно время, чтобы вся толпа, безумная и неуправляемая, поняла, что надо подчиняться… Град ударов бьет в защиту "глупый воин", камней тут полно, первое орудие пролетариата можно использовать, не жалея патронов! Валяйте, господа, используйте! А для науки, нате-ка вам несколько штук назад, в остервенелые лбы! Ну, как?! Не поняли, откуда нападение? Тогда ещё разок! Вот, закорчился один, пена пошла, и вправду, похоже на яд.

Падают "умный воин" один за другим, не по своей воле приводя друг друга в бессознательное, а, может быть, и в совсем мёртвое состояние. Вопли и визги ярости постепенно сменяют свою тональность и звучат уже как плач и отчаяние, и вдруг разом останавливаются. Остаётся только простой, близкий любому сердцу, жалобный, скулящий плач детей.

На входном отверстии Большого Дома появляется старик. Вождь, или шаман, или и то, и другое, непонятно. Так аффектировано и театрально, что хочется смеяться, если бы рядом не бродила смерть. Его принадлежность к руководству выдаёт маска, чёрный плащ, белый посох с чёрной ручкой, а послушание племени тем, что все уже стоят на коленях, лицом туда, к надежде на спасение.

Вождь что-то кричит… Ты же был такой добренький, дедунюшка! Так мило улыбался… Ну, артисты!… Забубнил, заикаясь, Дарджан, а девушка "вонючка" переводит с хассанского перевод с бадырс-хой-ского.

— Он говорит, вождь сказал убить всех чужеземцев!.. Волшебный посох имеет большую, или страшную силу! Мой народ смотреть… увидит… силу богов! Враги умрут!…

Спасибо, Дарджан… Дедушка затопал ногами и Мишка неожиданно понял, из чего сделан его посох. Как колечки на палке от занавески, на чёрном стержне задрожали спиральки из голов "Жабы, которая плюётся туманом".

"Старый дурак"- подумал Мишка — "Злобы набирается… Он же так убьёт всё своё племя! Ну и нас, заодно!.. Если одна гадина чуть не погубила все плоты, то что сделает два десятка её костей, усиливающих ненависть вождя?.. Даже, если он совсем не умеет колдовать, этот костяной лазер выполнит грязную работу…"

— Верт! Принц!.. Держи посох!.. Посох колдуна!.. Не давай упасть, тащи его за круг!… Ко мне!.. В руки…

С этим криком Мишка уже начал поднимать в воздух носителя страшного оружия, а посох, дёрнувшись, остался висеть на месте. Жуткий, верещащий вой издал старец, понимая, что возмездие ускользает из его морщинистых рук, и вместе с ним завыли от нестерпимого внутреннего ужаса все "рыбы", а у иритов шерсть встала дыбом. Посох, находясь рядом с хозяином, всё ещё служил ему.

Но чем выше улетал черный плащ, конвульсивно дёргая к себе руками отлетающее вниз и в сторону оружие, тем слабее становилась волна страха и ненависти, и тем тише крики толпы. И, наконец завершающим крещендо безобразной сцены прозвучал визг обычного старика, падающего с большой высоты и удар о камни, не оставляющий сомнений в состоянии здоровья его тела.

"Вождей убивают первыми" — думает командор — Меня бы тоже уничтожили, не жалея… Выдержав достаточную паузу, чтобы посох перелетел к нему в руку и вопли ужаса приутихли, он подзывает к себе поближе Дарджана:

— Скажи им, что я командир… Главный… Или Вождь. Как они поймут, так и будет.

— Да, господин…..

— Кайтар!!… - Мишка, выждав время для окончания речи Дарджана, кричит нарочно громко — Они совсем не понимают по-иритски!! Это хорошо!! Зови ребят… Оставь дежурных, остальных сюда. Пусть наберут веревок в хижинах! Слышишь меня?! Нет, не подходи! Я хочу, чтобы эти аргаки тоже услышали!.. Ты помнишь, они вчера не понимали не слова!!… Только улыбались, сволочи!.. Я думаю, нам не стоит оставлять в живых детей, за них слишком мало заплатят?!… Согласен?.. Тащи ребят!! Пусть вяжут взрослых!.. А детей — долой!

За время своей громкой речи Мишка спиной чувствует, как впились в него взгляды новоявленных рабов, видит, как насторожились рыбы, понимая, что в крике этого бесноватого парня заключено их будущее, и понимает правильность своей догадки.

Они прекрасно говорят или, хотя бы, понимают все языки своих жертв, не всё племя, разумеется, но тех, кто понимает, достаточно, потому что матери сразу же прижимают малышей к себе, а выражение страха возвращается на их лица. Прекрасно! Что и требовалось доказать!

Подошедшим ребятам даётся указание: взрослых вязать по-настоящему, и детей, тоже, к матерям, но по одному от каждой семьи, закрепить слабой одиночной петлёй, позволяющей потом удрать.

В темноте Мишка расставляет светильники и работа проходит быстро, в три десятка пар ловких и сильных рук, не в первый раз уже выполняющих гадкую работу. И Канчен-Ка тут же, пусть без кинжалов, но всё же это хоть какая-то месть за пережитый страх.