Белый город

Пашка, к моему удивлению, к награде отнёсся очень серьёзно и весь его вид, когда король лично прикалывал затейливый голубой шелковый бутон на костюм, поражал серьёзностью и сосредоточенностью, что помогло и мне обойтись без хихиканья. Всю дорогу назад он доставал коробочку с наградой и нежно любовался ею. Жалел, наверно, что в пути пришлось сменить костюм на старый и награду пока снять.

В этот раз ехать пришлось мало, чушки с железом надо было не только руками толкать на подъёмах, но и тормозить на спусках, рискуя получить болванкой по ногам. Но лично меня это радовало больше чем красивая висюлька. Перед отъездом в столицу мы прикинули, сколько материала перетекут в решетки, петли и замки трёх башен в Сторожевом и ужаснулись! Слова кузнеца "до весны всё сожрём" оказались не просто пророческими, они звучали, как приговор.

Так что вызов к владыке оказался очень кстати… Но любоваться на крашеную безделушку?! Помилуй, Свет! Когда столько проблем! Они возникали в самых пустяковых вопросах, как правило, от моей же собственной недальновидности. За несколько дней пути мне было, о чём задуматься.

Построенные к осени дома распределяли с боем. Как всегда бывает, не хватало "ещё хотя бы одного". Положение спас Мастер, оставшийся жить около кузничных печей на самодельном топчане. Спасла непритязательность молодых воинов, их холостое пока положение, пример командира, живущего, несмотря на ночной холод, в обычной палатке, помогли оставшиеся в подземных пещерах казармы, тёмные, неуютные, но всё ещё несущие вкус романтики, особенно для новичков.

Начались обиды. Принц вовремя заставил меня посмотреть трезвыми глазами на отношения в клане. Многие ребята, увлеченные нашими планами и мечтами, работали по вечерам, до самой темноты, но жильё досталось не им и вполне резонно, вставали в головах вопросы: "А когда мне? Почему я должен пахать на дядю?". Тем более, что двумя "дядями" оказались хассанские мастера, по сути, враги, наконец-то добравшиеся сюда через жаркую вонь приболоченных степей.

Но как объяснить разгоряченным головам, что им самим стёкла очень даже понадобятся в будущем? И как, с другой стороны, избежать паразитического отношения к добровольному труду? Сначала заставить, или уговорить их по ночам строить печи, за так, а потом вынудить идти покупать стекло у этих же хассанов?! Нонсенс!

Первобытный коммунизм, поначалу опьянявший наши восторженные души, начал выветриваться, как быстрое обалдение после шампанского. Весь смысл существования здесь, на границе, коренным образом менялся после побед на поле сражений и в дипломатических играх.

Уже не было нужды скрываться, партизанить, и этот факт срезал блестящую мишуру романтики, надо было срочно заменять засохшие идеалы какими-то другими. Служба на границе превращалась в обычную клановую воинскую повинность, в будничный труд, в обыденность. Конечно, её украшали воспоминания о битвах, возбуждали новшества технические, запах волшебства и дух нового.

Но этого было мало. Восторг Пашки по поводу медали напомнил мне о простых истинах. Подвиги должны отмечаться, а труд должен оплачиваться. Уже сейчас мальчики получали за службу наравне с мужиками в кланах, и этот стимул надо было развить, дополнить, но как-то так, чтобы не свести все отношения к погоне за монетами. Всё это я понимал, но что и как делать, не знал пока.

В памяти всплывало: особенной популярностью всегда пользовались люди особых, ярких, опасных, а потому романтических профессий! Разведчики, мушкетеры, лётчики, космонавты… Их принадлежность к избранным подчеркивалась красивой формой, описанием подвигов, и, в том числе, и заработком! Но главным всегда было уважение! В армии на Земле все солдаты, особенно дембеля, украшали грудь значками, ленточками, планочками и, если носили их заслуженно, то могли гордиться собой.

Значит что? Ой, ёй, ёй, сколько это всякого значило! Во-первых, надо разделить наше бытие по логике и здравому смыслу. Служба — одно. Город — другое. Заработок — третье. Романтизм — четвертое. И не пытаться сваливать это в несуразную кучу. История давно уже решила все мои проблемы, надо только найти старые тетрадки с решениями и использовать их.

Хозяйственные неразберихи! Мой ужас! Пришедшие взамен военным, они отнимали почти всё полезное время, но попытка сбагрить дела на чью-нибудь шею пока что заканчивалась ничем. Даже хуже, чем ничем. Самые старательные ребята, назначенные руководить, начинали жестко, по-военному "тащить одеяло" в свою сторону, пытаясь честно решить узко местные задачи. Это вызывало конфликты, а опыта хозяйствования не было ни у кого из нас. Дело иногда только ухудшалось от излишней ретивости.