Белый город

Зато радовало течение, ради которого и затевалась вся эта транспортная катавасия. Река неслась со скоростью бегущего воина! Для торговли, для нормальной быстрой дороги требовалось разведать путь, найти в нём опасные места, по возможности устранить их, расчистить для следующих. Это уже вбилось в сознание и потому не раздражало. Пешком было бы идти тоже не сладко. Это понимал каждый.

Усложнились поиски ночевок. После нескольких дёрганий с проваливанием по шею в холодную воду, при выходе на берег, на это занятие плюнули. На островках удавалось с трудом отвоевать у Природы способом вытаптывания ногами кусочек сырой земли, к утру, к тому же покрывавшейся водой, проступавшей из-под корней.

Две ночи провели на поставленных на якорь суднах, связанных вместе в один счетверённый настил, и это было хорошо. Однако, темнота подступала рано и долгий, ничем не занятый вечер, становился пыткой. Ходить по шатким, плюхающим мосткам плотов было неловко, устраивать бивак не требовалось, а сидеть — промозгло и скучно, тем более, что от карты осталась одна только линия русла с примерным числом завитков, даже смотреть стало не на что, а все рассказы уже были повторены по десятку раз, тоска!

Предложили двигаться ночью с фонариком, благо, ширина реки позволяла, перекаты и пороги остались далеко позади, а самым страшным казалось сесть на мель. Или заблудиться. Расширение реки, привело к появлению стариц, глухих рукавов, которые можно определить только на глаз, сравнивая скорость течения, но вероятность ошибки ночью ничуть не превышала эту же опасность днём.

Поэтому Мишка согласился. Ему было хуже других, потому что только его фонарь мог освещать путь, а делать передвигающиеся светильники пока что не удавалось. Только свет предводителя перемещался вместе с его лбом. Команда разделилась ещё пополам, плоты перевязали цепочками по четыре и теперь вахты сменялись четыре раза в сутки. Две ночи уже прошли в ночном пути и показали, что такое движение очень удобно.

Канчен-Ка и остальные свободные от гребли, развлекали кларона перед сном сколько могли, но ближе к полуночи уползали на тёплые шкуры, а он сам падал только с рассветом. Зато теперь в темноте появилось столько времени для раздумий, что хватило на всё.

Мишка вспомнил пробежку домой, не могли же они с женой не увидеть родных перед явно опасным путешествием. Вспомнил радость, до слёз пролезшую в глаза в селении Глаз Птицы, где теперь проходила дорога и где, наконец-то, началось движение селян. Первые дома уже появились на холме около маленького озера, в котором когда-то, бесконечно давно купалась его мать, а отец подглядывал за ней, и не это ли таинство привело к его, Мишкиному рождению?! Он оставил мужикам несколько медяков и записку в город, чтобы там помогли с тележкой, потому что труднее всего было вытащить из земли останки врагов и сжечь их.

Посмеялись в Клане Огня, где заботливые родители своими руками воздвигли традиционном клановом улье убогую клеточку для молодых, всё еще надеясь, что родовые традиции вернут детей к Священному камню. Как было объяснить им, что башня с часами — вот их родовой камень на долгие годы, и что вся их жизнь стала такой далёкой от жизни предков. Слова были бесполезны, родители слепы в своих стремлениях сделать "всё как у всех"!

То же самое повторилось и в своём родном доме. Даже радость услышать о возрождении своего села не могла сдвинуть мать с насиженного места. Отец, хоть и поколебался, но высказался, что он уже стар и не поймёт сумасшедших молодых, рвущихся неизвестно куда… Одна только сестрёнка слушала рассказы с горящими глазами и было видно, что ей просто суждено увидеть часы. А, может быть, и летать!

Туман, опасность движения, обостряли воспоминания, делали их фантастическими здесь, в мире молчаливой воды. В одну из ночей, прислушавшись к внутренним ощущениям, Мишка неожиданно нашел в них беспокойство. Доверяя своей интуиции, он окликнул гребцов, убедился, что все сидят и не дремлют, спросил ближайших о настроении, просто так, дежурной фразой, и получил совершенно не ожидаемый им ответ. Вместо бодрых и наиграно молодецких слов, ему сообщили, чуть ли не шепотом, что ночной туман сегодня наводит страх, даже беспричинный ужас, что туман не только сгустился, а начал оживать…

Мишка присмотрелся к серым клубам, сквозь которые с трудом пробивались лучи фонаря и вдруг вздрогнул сам. Конечно, туман, воздушное создание, всегда движется ветром, размазывается, сгущается, и от этого кажется живым существом. Но то, что он увидел в сером свете приближающегося утра, не лезло ни в какие ворота! Туман был не молоком, заливающим низменности. Он состоял из отдельных частей, двигавшихся в разные стороны и вместе явно составлявшие одно громадное тело. И не одно. На фоне предутренних звёзд можно было разглядеть не меньше трёх фигур, которые… шли за плотами.

— Разбудите Кайтара!.. И принца тоже!.. Быть внимательнее!.. Передайте назад… Не спать! Проверить верёвки!..