Белый ягуар - вождь араваков. Трилогия

— Вы спасли нас от смерти! Скажи мне, как твое имя? Кому мы обязаны жизнью?

— Никто, даже вы, не должен о нас ничего знать.

— Мы слышали только об одном бледнолицем, способном на то, что свершил сегодня ты, но, говорят, он далеко, на реке Ориноко.

— Ты знаешь его имя?

— Да, его зовут Белый Ягуар…

— Но ты же сам говоришь, что он далеко отсюда…

Негр потупился:

— Да, это правда, он далеко отсюда!

Когда освобожденные негры, исполненные надежды и благодарности, покинули нас и никто из них не явился обратно, мы, дождавшись ночи, вернулись на шхуну, довольные проведенной операцией. Симаре я временно поручил заботу о четырех негритянках. Она быстро с ними сдружилась.

Второй удар по карибам

Молодые негритянки, окруженные всеобщим доброжелательством и заботой, уповая на лучшее будущее, постепенно приходили в себя и час от часу хорошели. В течение каких-нибудь трех дней они полностью оправились. Как глава отряда я пожелал своему другу Мигуэлю и трем его собратьям счастья с обретенными подругами жизни.

От засад на лесной тропе мы не отказались. Однако в течение ближайших дней ничего заслуживающего нашего внимания на дороге не появилось.

К счастью, теперь, после захода солнца, с Атлантики до нас долетали свежие ветры, и ночи стали несколько прохладнее. Это позволяло с головой укутываться в одеяла и тем самым хоть как-то спасаться от вампиров, которые никак не хотели оставить нас в покое. Кто спал крепко, не сбрасывая с себя ночью одеял, просыпался целым и невредимым, у кого же во сне из-под одеяла обнажался пусть самый крохотный участок тела — чаще всего нога — лужа крови под гамаком говорила о ночном разбое крохотных чудовищ. Кровопийца-вампир, эта маленькая летучая мышь, никогда не будила жертву, совершенно безболезненно прокусывая небольшую, но обильно кровоточащую ранку. При этом вампиры выпивают лишь мизерную часть, говорят — не более одной десятой доли всей той крови, которая струей вытекает из тела жертвы.

Однажды ночью под утро хлынул проливной дождь, и когда он наконец прекратился, было уже совсем светло. Обычно мы покидали шхуну задолго до рассвета, но в этот день все шло с опозданием. Правда, утром густой туман окутал джунгли, и мы, рассчитывая на него, рискнули все-таки отправиться в путь.

Над туманом, над верхушками деревьев слышен был утренний крик пролетавших попугаев, но мы, к несчастью, на этот раз пренебрегли верной приметой, и, понадеясь на туман, можно сказать, попались на удочку: погода подвела даже индейцев — не успели мы доплыть до места нашей обычной высадки на берег, как туман на удивление быстро рассеялся и ясный день застиг нас на открытой взору со всех сторон реке. Река оказалась отнюдь не безлюдной. В подзорную трубу я рассмотрел на противоположной стороне Эссекибо, примерно в трех милях от нас, две небольшие лодки индейцев-рыбаков. Маловероятно, чтобы они заметили нас на таком расстоянии. Зато не далее чем в миле впереди мы обнаружили другую лодку, плывущую прямо на нас. В ней на веслах сидело девять индейцев, и сомнений не оставалось — карибов; я видел их совершенно отчетливо. Через несколько минут мы сблизимся на расстояние ружейного выстрела. Я быстро передал подзорную трубу Вагуре, отряд которого плыл со мной в тот день, попросив Вагуру проверить мои наблюдения. Он подтвердил: да, карибы. Как всегда, в нашем распоряжении были три дальнобойных мушкета, несколько ружей, пистолеты и одна пищаль, заряженная картечью.

— Карибы плывут на лодке, которая называется кориаль, — пояснил Вагура.

Выхода не было, ситуация становилась угрожающей: чтобы не обнаружить себя, оставалось одно — уничтожить всю команду этого, на свою беду, встретившегося нам кориаля.

— Ты, ты и ты… — указал я пальцем на лучших стрелков отряда, — спрячьтесь за бортами и готовьте ружья и мушкеты!

Шесть человек я оставил на веслах, велев им грести спокойно, как ни в чем не бывало. Сам я остался на руле — раздетый, как и все, загоревший дочерна, я мало походил на бледнолицего, а свои длинные светлые волосы скрыл под платком.

— Вагура, сколько ты их насчитал?

— Кажется, девять…

— Похоже, так и есть.

Я повернул нашу итаубу ближе к берегу, так, чтобы карибы остались справа, а солнце в момент схватки было у нас за спиной. Следовало опасаться только того, как бы карибы, заметив нашу итаубу, не ринулись на нас вместо того, чтобы плыть мимо, подставляя свой борт. Во втором случае было бы нетрудно одним ружейным залпом уложить сразу всю банду. А вот если они поплывут прямо на нас, с первого залпа удастся сразить лишь сидящих на носу, остальные же, пока мы будем перезаряжать ружья, могут представить для нас серьезную опасность — у них наверняка есть ружья, а карибы слыли неплохими стрелками.

На кориале гребли энергично, шестерка наших гребцов тоже не ленилась, и лодки сближались быстро. Нам везло: ослепленные солнцем карибы нас не замечали и плыли мимо, стороной, не подозревая о грозящей им опасности.