Белый ягуар - вождь араваков. Трилогия

Неоднократные вылазки к деревне Боровай и к плантации Бленхейм дали желаемые результаты — мы узнали почти все, что необходимо было для нанесения удара. Негр Виктор, действуя с величайшей осторожностью, вовлек в заговор нескольких заслуживающих доверия рабов с плантаций и только ждал нашего сигнала, чтобы поднять восстание. Что касается деревни Боровай, то, выходя па разведку всегда впятером, в одном и том же составе, мы настолько хорошо изучили ее расположение, что не было никаких сомнений в успехе. Однажды только, и то ненадолго, возникла было угроза раскрытия нашего здесь присутствия: пробираясь как-то по тропе неподалеку от Боровая, мы лицом к лицу столкнулись с двумя карибами, шедшими нам навстречу. Мы заметили их в самый последний момент, буквально в десятке шагов от себя. К счастью, мы были готовы к подобной встрече лучше, чем они. Свистнули стрелы, и оба противника со стоном рухнули наземь. Они не успели издать даже крика, предупреждающего других. Сняв с них всю одежду и украшения, мы закопали их тела глубоко в землю, подальше от тропы; на том и закончилась эта опасная встреча. Таким образом, на нашем счету было уже двенадцать карибов.

Когда настало время решающих действий, я вновь собрал всех на совет и начал так:

— Хочу еще раз воззвать к вашей совести и чувству человечности. Не так давно вы, видя страдания людей, приняли решение освободить с плантации Бленхейм тех рабов, которые захотят обрести свободу. Осталось ли в силе ваше решение?

Все ответили, что да, осталось.

— Но, дабы открыть рабам путь к свободе, — продолжал я, — надо прежде устранить препятствие, стоящее на этом пути. Необходимо уничтожить деревню Боровай и живущих в ней карибов. Другого способа я не вижу.

Все со мной согласились.

— В одну из ближайших ночей нам всем, за исключением трех-четырех человек, которые останутся охранять шхуну, предстоит окружить Боровай, поджечь деревню и уничтожить всех, кто может представлять опасность для нас и освобожденных рабов…

— Какую лучше выбрать ночь — светлую или темную? — спросил Уаки.

— Думаю, лучше светлую, лунную, — ответил я. — Лесная чаща подступает к деревне с трех сторон, и, окружив ее, мы не станем выходить на поляну, а откроем огонь прямо с опушки. Главное — не выпустить из окружения ни одного воина. Поэтому светлая ночь лучше: в деревне поднимется паника, и карибы бросятся бежать во все стороны.

— А как со стороны ручья? — вновь поинтересовался Уаки.

— На противоположной от деревни стороне ручья, тоже по опушке леса, мы расставим своих стрелков…

Слово попросила юная Симара:

— Белый Ягуар, ты сказал, что надо убить только тех карибов из Боровая, которые для нас опасны. А женщин и детей?

— Женщин — только тех, которые возьмут в руки оружие, а мужчин — всех старше четырнадцати лет…

— А кому нет четырнадцати, — враждебно выкрикнул шаман Арасибо, — тех отпустим?! Потом они через три-четыре года ножами перережут нам, аравакам, горло! Будут опять ловить негров и нападать на другие индейские племена! Ты этого хочешь, Белый Ягуар?

Я возмутился.

— Нет, этого я не хочу! Но я не хочу и убивать детей!

— Четырнадцатилетние — это уже не дети! — вскричал, нет, завопил Арасибо. Глаза его сверкнули, словно у разъяренного тигра.

Сразу же начался общий галдеж. Всем на шхуне вдруг захотелось высказать свое мнение. Только четверо: Арнак, Вагура, Мигуэль и Симара — продолжали сидеть молча.

Я встал и велел Симаре подать мне шкуру ягуара, а набросив ее на плечи, дал знак всем умолкнуть. Когда шум стих, я, не скрывая в голосе огорчения, заявил, что ухожу и вернусь через десять минут за окончательным решением.

— Оставайтесь, люди племени араваков, прежде слывшие своей добротой и великодушием! — бросил я им. — Я не верю, что вам свойственна жестокость!

Сказав это, я отошел шагов на двадцать и сел на корме. Оттуда мне было слышно все, о чем они говорят.

Конечно же, мои друзья без труда сумели образумить людей, и все решили, что да, детей младше четырнадцати лет трогать не будут. Не прошло и десяти минут, как ко мне прихромал Арасибо и самым дружелюбным тоном, на какой он был способен, стал уверять меня в своей верности и дружбе. Подходя, он дружески протянул мне обе руки:

— Прости меня, Белый Ягуар. Я всегда был и останусь… — Он замялся, и тогда я закончил за него:

— Знаю! Ты мой друг! — И добавил: — Но знай и ты, что я тоже хочу быть твоим другом, но другом настоящего аравака!

Разгром гнезда охотников за невольниками

Подготовка к операции заняла у нас целых три дня. Мы не только пополняли запасы провизии, а шаман Арасибо собирал лекарственные травы для ран, но и чистили огнестрельное оружие (а на каждого приходилось больше чем по одному ружью), готовили впрок заряды, точили ножи и топоры, особенно те, что нужны были для рубки проходов в чаще, пополняли колчаны стрелами, изготовляли новые копья и дротики, готовили к бою палицы и щиты.