Белый юг

На мостике корвета в одиночестве стоял человек в блестящем дождевике и черной зюйдвестке. Его сгорбленная над штурвалом фигура напоминала всадника, пускающего лошадь вскачь. Это был Эрик Бланд.

Дальше все произошло одновременно. С носа раздался оглушительный грохот: это выстрелил Хоу. Гарпун описал широкую дугу и, скользнув над плечом Бланда, исчез где-то за мостиком. И в тот же миг на мостик влетел человек, оттолкнул Бланда и круто повернул штурвал. Нос пошел в сторону. Судно накренилось. Сквозь шум ветра громко и отчетливо прозвенел машинный телеграф. Но было слишком поздно. «Тауэр-3» как бы повис над нами.

Помню, как под ударом, словно лист жести, прогнулся наш фальшборт, помню визг терзаемого металла.

Корвет врезался в наше судно чуть позади машинного отделения, раздавив на левом борту шлюпку и пропахав плиты палубного настила. Сильный удар, затем ужасный скрежет разрываемого металла. Люди плашмя попадали на палубу. Меня так резко кинуло в сторону на деревянную стенку мостика, что начисто перехватило дыхание.

Потом вдруг все стихло. Только выл ветер и гремела ледовая канонада. Я глотнул воздуха, и от боли в боку у меня перехватило дыхание. Все вокруг меня постепенно возвращалось к жизни. Отброшенная в угол мостика, поднималась Герда, пошатываясь, вставали люди на кормовой части палубы. Там в скрученной стальной обшивке огромным клином торчал нос корвета.

На мостике «Тауэра-3» кто-то двигался: судя по всему, тот человек, который пытался овладеть штурвалом. Ветер доносил до меня гневный голос Бланда. Когда тот, другой, уходил с мостика, Бланд обернулся, зубы его были злобно оскалены. Я закричал ему, чтобы он не давал заднего хода. Он услышал, потому что поднял руку, прощаясь, и до меня донесся звонок машинного телеграфа.

Тут я все понял. Гулко заработал двигатель корвета. «Тауэр-3» попятился, и вместе с ним медленно поворачивалась и корма нашего китобойца. Затем с диким скрежетом нос корвета освободился из тисков нашей кормы. С оружейной площадки пронзительно кричал Хоу, чтобы они остановились. Из воды появился гарпунный линь, медленно освобождаясь от петли в слабине, и стал так же медленно натягиваться. И как только он натянулся, откуда-то из глубины корвета донесся тупой приглушенный звук взрыва.

Я увидел, как корвет остановился, и Бланд с потемневшим от ярости лицом повернулся на этот звук.

Даже из беглого осмотра судна стало ясно, что на плаву нам долго не продержаться. Двери кормовой, переборки были повреждены, и в машинное отделение заливалась вода. Жилые и служебные помещения на корме приняли на себя основную тяжесть удара. Раадаль был мертв. Один матрос был пришпилен к своей койке зазубренным куском металла. Двое было ранено: одному сломало руку, другому — ребра. Радио погибло. В корпусе была огромная пробоина с рваными краями — футов восемь в ширину и столько же в высоту — от палубы до киля.

Я взбежал на мостик и через мегафон окликнул «Тауэр-3». Судно дрейфовало ярдах в двадцати от нас, нос его был слегка помят, а из люков машинного отделения выходил пар вперемежку с дымом. На бак выбежал человек.

— Можете подойти к борту и снять нас? — крикнул я.

— Ней, ней, — покачал он головой. — У нас повреждена машина, и в машинном отделении пожар.

— Вы должны нас снять, — крикнул я. — Мы поможем вам потушить пожар.

Человек заколебался. И в этот момент из средней части судна наружу вырвался огромный язык пламени. Раздался мощный рев пара, и все судно окутало белым облаком. Затем пар почернел и повалил густыми клубами. Внутри судна вспыхнуло горючее.

— Нам нужно начинать выгружаться, — раздался голос Герды.

К счастью, шлюпка справа по борту оказалась целой.

— Спустить шлюпку и приступить к погрузке, — приказал я.

С первой шлюпкой я послал Герду, чтобы она подыскала подходящую площадку. Я остался на судне подготовить к отправке как можно больше необходимые припасов. Времени у нас оставалось немного. Кормовая часть палубы уже была почти вровень с водой. Судно уйдет под воду — и уже не вернешься за тем, что было забыто. Шлюпка курсировала несколько раз, с судна было снято все возможное. Перед последним рейсом на судне оставалось семь человек. Я перешел на левый борт и взглянул на «Тауэр-3». Перед моими глазами предстало поразительное зрелище. Корвет был окутан облаком черного дыма, кроме носовой части, но за мостиком царил настоящий ад, и языки пламени доставали вершины труб. Люди стаскивали имущество на ледовое поле позади судна. На фоне белого льда в серой пелене дождя и мокрого снега они казались крошечными и беззащитными.

— Я взяла аварийный радиоприемник, — сказала Герда. — Отец говорил, что по нему хорошо слышно, хотя и нельзя передавать.

— Интересно, удалось ли «Тауэру-3» послать сообщение? — сказал я.

— Узнаем, когда встретимся на льду. — Она пожала плечами. — Думаю, успеют, их радио под мостиком, а там еще нет огня.

Наш китобоец угрожающе колыхнулся. Я взглянул на корму — ее уже захлестывало водой.

— Скорее бросайте все в шлюпку, — скомандовал я. — И сами туда, быстро! Времени у нас нет.