Белый камень Эрдени

...Я понял, что веревка, которой я был связан с плотом, зацепилась за бревно. А когда вынырнул, был оглушен грохотом и воем. Над озером висела полная луна, все вокруг странно дрожало. Я посмотрел на берег - там должен гореть фонарик Ирины... Вдруг кто-то возник из темноты, схватил своими лапами гофрированные трубки акваланга и пережал их, скалясь от дьявольского смеха. Подача кислорода прекратилась, аварийный клапан, видимо, тоже был пережат, - задыхаясь, я сорвал с пояса веревку и накинул петлю на голову страшилища. Он отпустил меня и, рыча, заскользил к берегу. Мне некогда было разбираться с веревкой, которая застряла где-то между бревен, - я дернул ее что было сил, вырвал и тотчас нырнул.

Я погружался все глубже. Фонаря, укрепленного на маске акваланга, было недостаточно, я включил запасной фонарик. Звук продолжался. Пеленгатор указывал направление: вертикально вниз, на дно озера. Я торопился. Времени оставалось не так уж много, да и начинала сказываться холодная вода, хотя я и был в белье, смоченном постным маслом.

Внезапно стрелка пеленгатора задергалась, заметалась из стороны в сторону, как бешеная. До меня донесся приглушенный грохот, вой, скрежет. Мягкая, но сильная волна ударила снизу в лицо, в грудь, швырнула, закрутила и понесла в чудовищную воронку. Грохот нарастал - звука, который исходил от источника, почти не было слышно.

Теперь меня уже не крутило, а несло, как щепку, вниз, на дно. Свет фонарика отражался от слоев воды, дробился, и я мало что мог видеть. Мимо мелькнул черный рваный край, и на расстоянии вытянутой руки заскользила вверх каменная стена с причудливо изогнутой поверхностью. Такая же стена проносилась с другой стороны. Я понял: дно озера раскололось и меня засосало в трещину.

Постепенно скорость потока уменьшилась, и я плавно опустился на глыбу, застрявшую между стен. Где-то вдали свистел и ревел поток - здесь же было спокойно. Я направил пучок света под ноги и вскрикнул от удивления: в выемке между глыбой и стеной блестело Что-то, напоминавшее сплющенное яйцо, гладкое и белое, как полированная кость. Я взял Что-то в руки, и тотчас странное, чудное ощущение овладело мною: будто я раздробился на множество других "я", в каждом из которых как бы присутствовал тот "я", у которого в руках было Что-то. Будто я окунулся в бассейн, кишащий точно такими же телами, как и я, причем каждое другое тело было тоже моим. Я засмеялся, руки мои затряслись, и от белого, гладкого, напоминавшего сплющенное яйцо, пошел тот самый звук, который исходил от озера, только этот был тихий и мелодичный. Изумленный, я застыл, глядя вытаращенными глазами на то, что было у меня в руках, - звук прекратился. Я снова потряс руками - звук пошел опять. Тогда я как сумасшедший стал встряхивать Что-то, забыв обо всем на свете. И чем дольше я тряс, тем больше терял ощущение самого себя и все больше как бы уходил куда-то, растворялся во времени, переходя из одной телесной оболочки в другую. И вот я увидел, или, точнее, охватил мысленно, все, что было раньше со мной, что есть теперь и что будет в будущем. Я понял, что сквозь века в разных телесных оболочках передается одна и та же человеческая суть - моя! Я был Умник, Янис Клаускис и Оператор Станции Контроля Космических Объектов одновременно, - я жил сразу во всех них или все они частично состояли из меня. Я понял, что я вечен! Вечна моя суть!

Видимо, это был последний толчок - стены трещины заколыхались, как фанерные декорации от случайного сквозняка, глыба подо мной зашевелилась и пошла вниз. Я полетел вслед за глыбой - сверху меня нагнал огромный камень, от которого я не сумел увернуться. Удар пришелся по голове. Как бы из другого тела я увидел себя, того, который держал в руках Что-то, - я увидел, как меня, то есть его, отшвырнуло камнем к стене, поцарапало до крови плечо, грудь, бедро. Как вывалилось из ослабевших рук Что-то и, планируя в струе и крутясь, скользнуло в черную жуткую глубину.

Больше я ничего не помню...

14. РАЗГОВАРИВАЮТ ВСЕ СРАЗУ, СИДЯ У КОСТРА ВОЗЛЕ РАЗРУШЕННОЙ СКАЛЫ

Зоя. Когда мы вытащили тебя из трещины, ты был как труп.

Ирина. Острая кислородная недостаточность, переохлаждение плюс тяжелейшие ушибы. Возможно, небольшое сотрясение мозга. Поэтому лежи, не двигайся - несколько дней.

Виталий (задумчиво). Кажется я изобрел еще один важный принцип... (Все смеются, Виталий обескуражен.) Что я такого сказал?

Янис. Не обижайся, старина, мы смеемся не над тобой.

Ирина. Теперь я знаю цену твоим принципам: стоило заиграть какому-то камню, и все твои принципы...

Виталий (обиженно). Что, я, нынешний, тронул кого-нибудь? Убил? Задушил? (Янису.) Ты что-нибудь имеешь против меня?

Янис. Нет. Не волнуйся, конечно, это был не ты. Ведь все это происходило совсем в другие эпохи.

Виталий. Вот попробуй объясни ей.

Янис. По-моему, всем все понятно. Главное, друзья, заключается в том, что здесь, в своем времени, мы остаемся людьми. (Добродушно, косясь на Виталия.) Конечно, не без маленьких, очень маленьких недостатков...