Белый Харбин: Середина 20-х

События в Забайкалье с этого момента наряду с собственными страданиями теперь были постоянно в центре внимания Харбина, и все местные газеты их подробно освещали. Вопрос об оставлении Читы вплотную встал перед атаманом уже в августе 1920 г. Военная эвакуация "столицы" закончилась в середине месяца. 20 октября Семенов на аэроплане улетел из Читы на станцию Даурия. Семеновцы спешно отступали на юг, к китайской границе. Запасные пути пограничных станций Оловянная, Даурия были забиты воинскими эшелонами с деморализованными чинами бывшего грозного Особого Маньчжурского отряда, военнопленными немцами, австрийцами, венграми, отставшими от своих эшелонов чехословаками и их семьями, классными вагонами с бесчисленными семеновскими штабными и интендантскими учреждениями, охваченными паникой и разложением.

"На 5-м пути, — писала "Заря", — в одном из вагонов мрачного атаманского броневика вдруг открылась "золотая жила". Вконец растерявшийся начальник личной канцелярии атамана раздавал хранившееся у него золото по бумажке любого генерала, которых в свое время Семенов производил десятками. Золото раздавалось прямо в слитках".

По оценке харбинской просоветской газеты "Вперед", у Семенова перед эвакуацией Читы было, якобы, 800 пудов золота. Так это или не так — теперь трудно проверить, но факт этот подтверждается многими очевидцами.

Через два дня Даурия была занята частями армии Дальневосточной республики и партизанами. В ночь с 25 на 26 октября Семенов покинул свои войска и бежал в Маньчжурию. Семеновская эпопея в Забайкалье закончилась. Однако окружения семеновско-каппелевских частей, тоже отступивших в Маньчжурию и Монголию, Народной армии ДВР осуществить не удалось. Белые войска, численностью более 20 тыс. чел., и хлынувшая вместе с ними волна беженцев захлестнули первый пограничный, уже на китайской стороне, город Маньчжурия и ближайшие к нему станции Западной линии КВЖД — место, где всего два года назад возникло семеновское движение.

Станция Маньчжурия (город с Маньчжурским общественным управлением с 1908 г.). Здесь, где зимой 1917 г. в гостинице "Никитинское Подворье" формировались штабы Семенова и Унгерна, семеновское движение осенью 1920 г. нашло свое последнее убежище после разгрома на территории России. Город Маньчжурия…

Был заложен в 1900 г., начале постройки КВЖД со стороны России как первая станция дороги от конечного пункта Забайкальской линии, на русской территории, на голом пространстве, окруженном сопками, которые вскоре получили русские названия — Сахарная, Офицерская, Синие горы — на самой русско-китайской границе. Возник русский город, со строгой планировкой, прямыми, чистыми, перпендикулярно расположенными друг к другу улицами. Присутствие 25-тысячной армии строителей КВЖД, выгодное географическое положение (район, где смыкались экономические интересы Китая, монгольской Барги и русского Забайкалья), близость озера Далайнор с его богатейшими рыбными запасами, Чжалайнорских угольных копей — придали развитию станции стремительно быстрый, просто сказочный размах. Были построены Св. — Иннокентьевская церковь, вскоре ставшая собором, Св. — Серафимовский храм, возникло Железнодорожное собрание, затем Общественное собрание, Русский клуб, школа, ставшая классической русской гимназией им. И. А. Крылова, железнодорожная школа — обе с превосходным педагогическим персоналом, потом появились татарская, еврейская и китайская начальные школы, католический костел, синагога, мечеть, китайский храм. Уже в 1908 г. станция Маньчжурия получила статус города; здесь было создано Маньчжурское Общественное управление; начала издаваться собственная "большая" (очень интересная!) газета "Зарубежная мысль" и позднее — "Живое слово". Открылось Российское консульство, русская и китайская (она называлась Английская морская, так как всеми таможнями Китая в то время заведовала Англия) таможни, появились консульства Японии и даже Германии.

Несмотря на такой, подлинно интернациональный, характер города, в нем строго соблюдался традиционный русский уклад жизни, о котором так тепло написал Евгений Зайнитдинов в НСМ (№ 12, октябрь 1994).

Что же стало с этим тихим патриархальным городом глубокой осенью и зимой 1920 г.?

Внезапный наплыв огромной людской, разношерстной массы — более 20 тыс. чел., часто не имевших даже своей крыши над головой. Смешение языков и народов, всех классов и сословий прежней России. На одном полюсе — обезоруженные при переходе китайской границы, деморализованные в результате поражения казаки, остатки еврейской, бурятской, китайской и прочих семеновских национальных "рот", монголы-хорчены, каппелевские офицеры и солдаты — все в разной военной форме, с разными знаками отличия. Между ними бывшие военнопленные. Все бездомные, голодные, оборванные.