Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»

Нельзя сказать, чтобы физиономии этих людей внушали доверие, — так по крайней мере сдавалось Джо, которого невольно пронизывала дрожь при виде этих свирепых, мрачно-суровых лиц. Капитан «Ослепительного» опоясался ременным поясом о двух кобурах с револьверами и уложил в лодку ружье и крепкие тали с двойным блоком. Затем он поднес каждому соучастнику по стакану вина, и все они выпили в темной каюте за успех экспедиции. Красный Нельсон тоже был вооружен с ног до головы, а у его людей на бедрах висели матросские ножи. Они осторожно разместились в яликах, стараясь не производить ни малейшего шума. Француз-Пит уселся последним; он приказал мальчикам соблюдать полную тишину в его отсутствие и не затевать никаких фокусов.

— Вот был бы прекрасный случай для нас, Джо, если бы только они оставили нам ялик, — прошептал Фриско-Кид, когда лодки скрылись в тумане.

— А почему бы не на «Ослепительном»? — последовала неожиданная реплика. — Поднять парус — и след простыл, пока они там спохватятся!

Фриско-Кид колебался. Дух товарищества давал себя знать. Грешно подводить товарища в опасную минуту.

— Не совсем хорошо, мне кажется, устраивать им такую ловушку, — сказал он. — Разумеется, — поспешил он добавить, — я отлично понимаю, что они затеяли скверную штуку, но вспомните первую ночь, когда вы бежали по воде к ялику, а сзади пощелкивали? Мы вам не устроили ведь ловушки, не так ли?

Джо поневоле пришлось согласиться, но у него блеснула новая мысль.

— Ведь они пираты, и воры, и преступники. Они попирают законы, а мы с вами не хотим быть преступниками. Кроме того, ведь и ловушки, собственно, нет никакой. У них остается «Северный Олень», — кто им мешает удрать на нем, а в темноте они нас не разыщут.

— Идет! — Фриско-Кид согласился, но все-таки крайне неохотно, — как-никак, дело пахло предательством.

Они ползком пробрались на нос и начали поднимать парус. Ради экономии времени в крайнем случае можно было не вытаскивать якорь, а обрезать канат. Но чуть только скрипнули фалы на шкиве, как из окружающей темноты до них донеслось предостережение:

— Тсс! — а вслед за тем полушепотом: — Перестать!

Присмотревшись в том направлении, откуда был голос, они различили бледное испуганное лицо, следившее за ними с борта соседнего шлюпа.

— Э! Да это юнга с «Оленя». Тащите дальше!

Но как только опять скрипнули блоки, раздалось второе предостережение, причем в новом тоне:

— Сказано: бросьте фалы, а то всыплю вам горячего!

Угроза эта сопровождалась щелканьем взводимого курка. На этот раз Фриско-Кид не стал спорить и, ворча, удалился в кокпит.

— Не горюйте, еще не мало представится случаев, — шепнул он в утешение Джо. — А Француз-Пит хитер! Ведь он предвидел, разбойник, что вы захотите это сделать, и приставил нарочно сторожа.

С берега не доносилось ни звука. Неизвестно, что там проделывали пираты и как шли их дела. Ни одна собака не лаяла, нигде не виднелось ни одного огонька. Но воздух казался насыщенным тревогой, и ночная тишина точно таила в себе всевозможные ужасы. Нервы мальчиков были натянуты. Они сидели в каюте, тесно прижавшись друг к другу, и ждали.

— Вы хотели рассказать мне о вашем бегстве, — заговорил Джо, — и о причине его неудачи.

Фриско-Кид принялся потихоньку рассказывать, наклонившись к уху соседа.

— Видите ли, дело в том, что, когда я вздумал уйти, у меня не было никого, решительно никого, кто мог бы протянуть мне руку помощи. Я знал, что мне остается только одно: выбраться на берег и подыскать такую работу, которая дала бы мне возможность учиться. Я решил, что в деревне легче найти такую работу, чем в городе. Ну, я и удрал от Красного Нельсона. Я был тогда на «Северном Олене». Однажды ночью, когда мы стояли на Аламедских устричных отмелях, я выбрался на берег и дал стрекача. Нельсон не погнался за мной. Я бежал куда глаза глядят, только бы подальше от берега. Все местные жители были фермеры-португальцы. Никто из них не дал мне работы. Впрочем, и время года я выбрал совершенно не подходящее — зиму. Из этого вы можете судить, какое представление я имел о жизни на суше. С двумя или тремя долларами в кармане отправился я дальше в глубь страны, пробавляясь коркой хлеба да кусочком сыра. Работы нигде не мог найти. Ночевать приходилось на морозе, без одеяла, и я всегда радовался наступлению утра. Но больше всего меня угнетало враждебное отношение всех, кого я встречал. Фермеры смотрели на меня очень косо, не скрывая своего недоверия и недоброжелательства. Случалось, травили собаками. Казалось, для меня нет места на земле. Скоро деньги мои вышли все до копейки. Пришлось голодать. Но тут как раз меня арестовали.

— Арестовали? За что же?