Белый Клык. Зов предков. До Адама (адаптированный пересказ)

Они побежали рядом, как друзья, пришедшие наконец к взаимному согласию. День за днем пара не разлучалась – они вместе охотились, вместе съедали добычу, вместе бродили по лесам.

Потом волчицей овладело беспокойство. Ее тянуло в укромные местечки под упавшими деревьями, и она часами обнюхивала уединенные пещеры под нависшими берегами реки.

Однажды Одноглазый и его подруга охотились в окрестностях индейского поселка: гнали зайца по залитому луной лесу. Старый волк уже настигал добычу, но заяц вдруг взлетел высоко в воздух и стал подпрыгивать и раскачиваться там, наверху, не касаясь земли. Одноглазый отскочил назад и грозно зарычал. Но волчица спокойно обошла его, примерилась к прыжку и подскочила вверх, стараясь схватить зайца зубами.

Она промахнулась. Одноглазый вышел вперед и тоже подпрыгнул. Схватив зайца зубами он благополучно приземлился, но тут сбоку послышался подозрительный шум. Над Одноглазым склонилась молодая елка. Он испугался и разжал челюсти. Деревце выпрямилось, и заяц снова взлетел в воздух.

Оглядываясь на волчицу, Одноглазый повторил попытку. Теплая кровь зайца была такой вкусной, что выпускать его второй раз не хотелось. Волчица подошла и отгрызла зайцу голову. Елка выпрямилась, голова зайца взлетела вверх, а туловище осталось в пасти Одноглазого.

Так волчица научила старика обкрадывать западни. Эта наука впоследствии сослужила ему хорошую службу.

5. Логово

Волчица сильно отяжелела за последнее время и не могла быстро бегать. Одноглазый был терпелив и заботлив, как никогда. Поиски укромных местечек продолжались. Наконец волчица облюбовала небольшую пещеру, зашла внутрь, тщательно обнюхала новое убежище и медленно улеглась на землю.

Одноглазый отправился на охоту в одиночестве. Солнце уже светило вовсю, снег таял и проваливался под ногами. В этот день старый волк не раз видел издали дичь, но ему не удалось поймать ее. Зайцы легко скакали по таявшему насту, а он только барахтался в снегу.

Одноглазый вернулся в пещеру ни с чем и, охваченный каким-то странным предчувствием, остановился у входа. Изнутри доносился слабый писк. Конечно, это не был голос волчицы, но почему-то новые звуки показались старому волку удивительно знакомыми.

Волчица по-прежнему лежала на том же месте, что и утром, но между ее лапами копошились пять маленьких живых клубочков.

Молодая мать тихо заворчала. Инстинкт подсказывал ей, что отец может съесть свое беспомощное потомство.

Старый волк тоже почувствовал веление инстинкта. Повернувшись спиной к своему новорожденному потомству, он вновь отправился на поиски пищи.

На этот раз ему повезло больше: у замерзшего ручья Одноглазый нашел свернувшегося дикобраза. В молодости он однажды ткнулся мордой в такой же клубок игл, но дикобраз размахнулся и ударил его утыканным острыми шипами хвостом по морде. Одна игла так и осталась тогда торчать у волка в носу, причиняя боль, и вышла только через несколько недель. Теперь Одноглазый знал, что подходить к дикобразу не стоит, а надо вы ждать, пока он сам развернется и схватить лапой за мягкое, не защищенное брюхо. Волк лег в отдалении и приготовился к прыжку.

Дикобраз, однако, подставлять брюхо под удар не собирался и терпеливо лежал, ощетинившись длинными иголками. Через полчаса Одноглазый поднялся, злобно зарычал на неподвижный клубок и побежал дальше. Он знал, что пищу надо найти во что бы то ни стало, и не хотел зря терять время. День подходил к концу, волчица была голодной, а он все еще ничего не добыл.

В полдень Одноглазому попалась белая куропатка. Короткое ожидание в засаде, стремительный прыжок – и неосторожная птица затрепыхалась у него в зубах. Челюсти волка принялись было жевать добычу, но тут он словно вспомнил что-то и, схватив куропатку зубами, пустился бежать к пещере.

Его обратный путь пролегал мимо ручья. Единственный зоркий глаз волка заметил на берегу крупную рысь. Она лежала перед свернувшимся в тугой клубок дикобразом, точно так же, как рано утром здесь караулил сам Одноглазый. Волк почуял, что ему может повезти второй раз за день. Он лег на снег за невысокой северной сосной, положил куропатку рядом с собой, и стал внимательно следить за рысью и дикобразом.

Так прошел час.

Дикобраз в конце концов решил, что рысь ушла. Медленно и осторожно он стал расправляться, но, не успев развернуться до конца, заметил своего врага. В это мгновение рысь ударила дикобраза огромной лапой с крепкими когтями, распорола его нежное брюхо и тотчас же отдернула лапу назад. В этот момент дикобраз ударил ее сбоку хвостом.

Рысь пронзительно завизжала от невыносимой боли. Дикобраз, хрипя и пытаясь свернуться в клубок, чтобы спрятать вывалившиеся из распоротого брюха внутренности, еще раз ударил рысь хвостом. Огромная кошка снова взвыла от боли и отпрянула назад. На этот раз удар пришелся по ее нежному носу, который стал похож на подушку для булавок.

Рысь с воем кинулась прочь и скоро исчезла вдали. Только теперь Одноглазый решился выйти из своего укрытия.