Белый колет и фригийский колпак

Их драгунский эскадрон построился, и ожидал команды командира полка. Драгуны дивизии Русселя ждали приказа идти на помощь маршалам Мормону и Мортье. Кони, из-за долгой войны в эскадроне были разномастные, не то что в гвардии, где у каждого эскадрона лошади были одной масти, да и большие, датской или мекленбургской породы, громадные скакуны. Но семья Дармье не могла себе позволить службу в кирасирах для сына- пришлось бы покупать каску за свой счёт, а то ещё и дорогую кирасу.

Ремень каски с непревычки резал подбородок юноши, и бывалые вояки только посмеивались над Пьером.

– Ничего, зато бриться не надо…– смеялся Шарль, – и так щетина сотрётся о ремень.

– Может, он станет как Cossak, отпустит бороду, – сказал Гастон, что был слева.

– Что они, что амуры(так французы называли башкир, татар и черемисов, воевавших с луками и стрелами). Увидишь- смешно, потом не до смеха. Еле вырвался под Малоярославцем, – добавил самый старый из них, Анри, – еще хуже, если на казаков напоремся. Пиками они владеют лучше улан. Поэтому берегите свои заряженные пистолеты и ружьё. Никто из вас, молодых, с ними на саблях всё одно не совладает.

Все уважительно замолчали. Шарль участвовал и в битве при Лейпциге, как и Анри, а остальные только недавно были призваны в армию, только в том несчастливом году. В основном, все были очень молоды.

Значок эскадрона реял над ними, и трубач был готов дать сигнал. Эскадронный командир стоял справа, осматривая строй своих всадников, построенный по трое в глубину, сержанты седили за порядком в шеренгах. Кони, не люди, их не заставишь стоять без движения, поэтому они и переступали с места на место, некоторые пытались покинуть ряды. За ними стоял и другой эскадрон этого же драгунского полка. Пока всё было неплохо, ядра над ними не летали, не смотря на канонаду, грохотавшую рядом. Вдруг прискакал вестовой, и по знаку командира трубач дал сигнал.

Два эскадрона на рысях пошли в атаку, что бы прикрыть линейную пехоту, отступавшую от русской конницы. Застрельщики и фланкеры поскакали вперед, на ходу вынимая короткие ружья. Пьер, держа саблю наизготовку, держал поводья своего коня левой рукой, так что бы не вырываться и не обгонять товарищей слева и справа. С надеждой смотрел и на драгунское ружье, надеясь на него теперь больше, чем на красивую саблю. Ряд драгунов шёл слитной массой шириной фронта в триста метров. Молодой француз лишь крепко сжимал челюсти, вспоминая уроки сержантов на выездке, и когда его, только призванного конскрипта, учили держаться на коне в манеже, а уж потом, в конном строю.

Впереди, у Контрэ, затрещали выстрелы, и назад и во фланг уже спешили драгуны с разряженными ружьями у сёдел, занимая свои места в задних рядах. На поле Пьер увидел одного из своих, скрючившегося на земле и держащегося за живот, с обломком казачьей пики в брюхе, и двух убитых русских. Коней не было видно, скорее всего они ускакали, испугавшись выстрелов. Драгуны объехали убитых и раненых, и тут услышали грохот копыт справа, командир стал быстро заворачивать строй, так что правофланговые придерживали коней, а левофланговые пришпоривали, и они не успели послать коней в карьер, так что скорость была меньше, чем у русских. И не просто русских.

На ординарных драгун налетел эскадрон царской гвардии, кавалергардского полка. Пьер узнал этих гвардейцев по воротникам колетов, густого красного цвета. Да их кони были на голову выше коней французских всадников! Началась рубка. Пьер, изогнувшись, пропустил над головой палаш, и пролетел дальше, к второму ряду русских, и его конь налетел на коня противника, и ударился о его грудь, да так, что присел на задние ноги, хорошо, не упал. Юный Дармье вцепился в гриву коня, и успел поднять саблю, отбив лезвие палаша. Русский проскакал дальше, Пьеру уже достался другой, из третьего ряда эскадрона.

Удар, отбив, уклон, его конь вертится быстро, помогая всаднику. Но фехтование всадников скоротечно, и русский отбив его саблю, уже замахнулся палашом, но в последний момент лишь ударил эфесом по каске француза, и Пьер упал с коня. Француз силился подняться, но в голове шумело невероятно, и он не в силах подняться, медленно поплёлся к кустам. Рядом лежали несколько убитых, драгун поднял два карабина, закинув их на плечо. Но уже не было видно рядом ни своих, ни русских.

***

Тот, мартовский день, 1814 года, ему парижскому полицейскому, было непросто вспоминать. Но он остался жив, и он навсегда запомнил лицо того русского, пощадившего его в тот день. Он был неотличимо похож на этого фермера. Во Франции осталось немало русских солдат, и кто знает, может, это он?

Дармье не привык сомневаться или трусить, и весь подобравшись, решительно подошёл к этой паре.

– Мсье, позвольте к вам обратится. Лучше начистоту, я не причиню вам зла, – говорил француз, смотря снизу вверх, – вы из оставшихся здесь русских?

– Точно так, мсье, – ответил незнакомец с явным акцентом, – теперь я французский подданный.

– Еще вопрос, вы были в битве при Фер- Шампенуаз? – уже не так твердо спросил Дармье.