Белый конь, бледный всадник

– До свидания, – наконец сказала она. – До вечера.

Она взбежала по лестнице и на последней ступеньке оглянулась. Он все еще смотрел ей вслед и, не улыбнувшись, поднял руку. Миранде редко приходилось видеть, чтобы человек оглядывался после прощания. Самой ей иногда случалось проводить взглядом того, с кем она только что разговаривала, точно это могло смягчить слишком резкий и слишком внезапный обрыв даже самого мимолетного общения. Но люди уже спешили прочь, выражение у них сразу менялось, становилось сосредоточенным, переключаясь на следующую остановку, и мысли уже были заняты каким-нибудь следующим делом, следующей встречей. Адам стоял, точно ожидая, что она оглянется, и под его хмуро насупленными бровями темнели казавшиеся очень черными глаза.

Она сидела за своим столом, не сняв ни жакета, ни шапочки, вскрывала конверты и делала вид, будто читает письма. На столе у нее сегодня сидели только спортивный репортер Чак Раунсиваль и «О чем толкуют в нашем Горди», но их присутствие было ей приятно. При желании она тоже могла сидеть у них на столе. Горди и Чак вели между собой разговор.

– Ходят слухи, – сказала Горди, – будто эти микробы завезло к нам в Бостон немецкое судно, конечно закамуфлированное. Пришло оно не под своим флагом. Правда, нелепость?

– Может, это была подводная лодка, – сказал Чак. – Поднялась ночью со дна морского и пробралась к нам. Так и звучит-то лучше.

– Безусловно, – сказала Горди. – В деталях всегда какая-нибудь неувязка… Микробы будто бы распылили по городу – началось, как вам известно, в Бостоне, – и будто бы кто-то видел, как над бостонской гаванью поднялось странное густое, маслянистое облако и медленно разошлось над тем районом. Видела все это, кажется, какая-то старушка.

– А кто же еще может такое увидеть? – сказал Чак.

– Я вычитала это в нью-йоркской газете, – сказала Горди. – Значит, все правда.

Чак и Миранда так громко захохотали, что Билл вскочил с места и негодующе посмотрел на них.

– Горди все еще читает газеты, – пояснил Чак.

– А что тут смешного? – сказал Билл, снова сел на место и, насупив брови, уткнулся в бумаги, кучей лежавшие у него на столе.

– Это облако, наверно, видел кто-нибудь из нестроевых, – сказала Миранда.

– Разумеется, – сказала Горди.

– Может быть, член комиссии Лоска, – сказала Миранда.

– Или спаситель Монса, – сказал Чак. – А то кто-нибудь из государственных служащих.

Миранде не хотелось ни говорить, ни слушать их, ей хотелось хотя бы пять минут посидеть и подумать об Адаме, подумать о нем по-настоящему, но времени на это не было. Она увидела его впервые десять дней назад, и с тех пор они только и делали, что вместе перебегали улицы, снуя между грузовиками, автомобилями, ручными тележками и подводами, и он ждал ее в подъездах и в маленьких ресторанчиках, где пахло прогорклым маслом, и ужинали и танцевали под назойливое завыванье и грохот джаза, высиживали в театриках скучнейшие спектакли, потому что Миранде надо было писать рецензии на них. Однажды они поехали в горы и, оставив машину, поднялись вверх по каменистой тропинке, вышли на плоский выступ и сели там, глядя, как меняется освещение в долине, ландшафт которой, сказала Миранда, будто вымышлен.

– Веровать в вымыслы совершенно не обязательно, но поэтичность во всем этом несомненная, – сказала она Адаму.

Они сидели очень тихо, прислонившись друг к другу, и смотрели на долину. Два воскресенья подряд ходили в геологический музей и оба как зачарованные разглядывали обломки метеоритов, образцы горных пород, окаменелые бивни и окаменелую древесину, индейские стрелы, жильные вкрапления золота и серебра.

– Подумать только! Ведь в старину золотоискатели намывали свои богатства, сидя у ручейков и орудуя маленькими лотками! – сказал Адам. – И в недрах земли было вот все это…