Белый конь на принце

– Было разок, – нехотя признался Назар, – на море в Испании, там вся пресса не на нашем языке, а сестра Смолякову прихватила, я и полистал книжонку. Забавно, но, конечно, ни малейшей доли правды, хотя повесть «Миллион пластмассовых роз» у нее прикольная, и «Кабриолет для хомячка», несмотря на кретинское название, цепляет. А вот «Абориген из Пингвинии» меня разочаровал, я сразу убийцу вычислил, и в «Поездке в Париж» тоже, а «Четверку за пятерку» за один день прочел, круто там все запутано. Неровные у Милады книги, то классные, то бросовые.

Я постаралась не рассмеяться. Навряд ли сестра Назара прихватила с собой на отдых все собрание сочинений писательницы. Кстати, «Абориген из Пингвинии» появился на свет неделю назад. Даже я еще не успела насладиться романом, а Назар уже вычислил, кто там убийца.

– Я Колышевского уважаю, – бубнил тем временем собеседник, – вот это мужское чтиво.

– Отлично, – обрадовалась я. – А теперь представь, что Смолякова с Колышевским выпустили романы на один сюжет. Книги будут похожи?

– Конечно, нет, – развеселился Назар.

– Правильно, у этих литераторов разный стиль. Журналисты тоже неодинаково подают материал. В прессе надо поискать репортажи на криминальные темы, «бомбы», эксклюзивные заметки, написанные так, словно автор лично присутствовал при совершении тяжких преступлений. Думаю, нужно обратить внимание на издания, которые тихо загибались, а потом, заполучив чудо-автора, резко поднялись. На этом пока все, держи меня в курсе.

– Ладно, – согласился Назар и отсоединился.

Глава 20

Увидев меня на пороге своего кабинета, Нинель Панкратовна Феоктистова всплеснула руками.

– Это вы? Какими судьбами? Если собрались переезжать, то я с удовольствием вам помогу, сделаем скидку.

– Огромное спасибо, – улыбнулась я, – очень любезно с вашей стороны.

Феоктистова осторожно поправила сильно начесанную и тщательно заколотую конструкцию из вытравленных добела волос.

– Вас ведь Дарьей зовут? О какой любезности может идти речь в нашем случае! Мы вместе пережили ужасное происшествие! Теперь стали как родственники!

– Ужасное происшествие, – эхом откликнулась я, – до сих пор перед глазами стоят фигуры в черном, а в ушах звучит стрельба.

– Я с тех пор спать не могу, – призналась Нинель, – наверное, придется работу менять. Очень жаль, место хорошее, платят прилично, коллеги не конфликтные, но я иду утром мимо входа в «Комобанк», и давление подскакивает. Дочь себя виноватой считает, сто раз извинилась, что попросила меня штраф оплатить, но девочка-то ни при чем. Она, кстати, мне велела после пяти в банк отправиться, но я подумала, днем меньше народа, все на работе. А оно вон как повернулось.

– Обидно уходить со службы, – вздохнула я, – сейчас трудно устроиться на работу.

– И не говорите, – отмахнулась Феоктистова.

– Может, есть другой вариант? – озабоченно продолжала я. – Например, не приближаться к дверям, при виде которых оживают малоприятные воспоминания.

– Тогда придется ездить от другой станции метро на маршрутке, – пояснила Нинель, – тратить на дорогу больше времени, раньше вставать, позже возвращаться домой и постоянно думать, что все эти неудобства из-за бандитов. Даже если их поймают, я никогда больше не отправлюсь платить за коммуналку в «Комобанк». Лучше побегу на перекресток к улице Карасева, там целых два отделения разных банков.

– Уж и не знаю, смогут ли задержать преступников, – я старательно изображала испуганную обывательницу, – меня попросили описать грабителей, припомнить что-нибудь интересное, но я ничем не сумела помочь. А вам удалось заметить что-то примечательное?

Нинель махнула рукой:

– Я от ужаса разума лишилась! Даже не догадалась сесть на пол! Стояла и шпильки из волос вытаскивала, спросите зачем, не отвечу, руки сами орудовали. Потом увидела, как крохотная девочка одна через зал бежит к бабке, которая успела в укромном уголке притаиться. Еще подумала: «Малышку может пуля задеть». Но она благополучно зал пересекла. А в остальном полный провал. Даже не скажу, сколько мерзавцев в зал ворвалось. Трое? Двое?

– У вас забрали ценности? – не успокаивалась я.

– Обручальное кольцо, серьги, а сумку оставили, – печально вздохнула Нинель и вдруг оживилась: – Ой! Вот только сейчас на ум пришло! Представляете, подошел ко мне подонок и велел: «Гони бронзулетки».

Я не поняла, о чем он ведет речь, но потом догадалась: хочет мои украшения – и попросила: «Оставьте мне кольцо, это память о муже, с которым я тридцать лет вместе прожила! Я вдова». А мерзавец в ответ: «Снимешь сама или палец тебе отстрелить?»