Белый континент

Еще до того, как группка Уилсона вернулась из своего похода, Боунз и два других пони перенесли тяжелую болезнь — вечно мрачный Отс был уверен, что экспедиция лишится всех троих, однако приложил все усилия, чтобы вернуть их к жизни, в чем, в конце концов, и преуспел. Но понять, что именно было причиной их болезни, никто так и не смог, и полярники здорово опасались, как бы лошадям снова не стало плохо. К счастью, на этот раз его опасения не оправдались. Боунз неохотно поднялся на ноги и даже позволил вывести себя из душной постройки на улицу. Другие пони, понукаемые товарищами Отса, тоже начали вставать, недовольно фыркая и пытаясь укусить своих хозяев. Большинство из них упирались, зная, что теперь им предстоит не меньше часа ходить и бегать по снегу на ледяном ветру с седоками на спинах, и не желая покидать свое теплое жилье. Но Отс и помогавшие ему Черри-Гаррард с Боуэрсом были неумолимы: как ни старались четвероногие полярники остаться дома, их выпихивали на мороз, быстро, пока сбруя не затвердела от холода, седлали и отводили подальше от конюшни и передавали в руки Скотту, Аткинсу и Антону Омельченко, вырваться от которых у пони тоже не было никакой возможности. Наконец, на улице оказались все лошади кроме одной — буяна Кристофера, самого крупного и сильного, а также обладавшего самым скверным характером пони. Он, как всегда, не собирался сдаваться без боя, громко ржал и отчаянно лягался, и Отсу лишь чудом удавалось уворачиваться от ударов его копыт.

— Скотина! — ругался Лоуренс, пытаясь схватить за уздечку в очередной раз вырвавшегося и забившегося в самое дальнее от входа стойло Кристофера. — Радуйся, что капитан запретил вас наказывать, а то бы я тебя так кнутом приласкал! Да иди же сюда, чтоб тебе провалиться!!!

Кристофер пригнул голову, словно сдаваясь, но в следующий момент, изловчившись, вцепился зубами в толстый меховой рукав дрессировщика. Если бы тот был одет хоть чуть-чуть полегче, ему пришлось бы плохо, но прокусить несколько толстых слоев меха и теплой ткани пони не смог, и его сильные челюсти просто крепко зажали руку Отса, не причинив ей ни вреда, ни даже особой боли. Лоуренс замахнулся было на разошедшегося жеребца уздечкой, но, вспомнив строжайший запрет Скотта бить животных, ограничился ругательствами и пожеланиями Кристоферу подавиться. Пони это нисколько не смутило: в ответ он лишь затряс головой, словно пытаясь откусить кусок рукава Отса. Однако полярник, воспользовавшись тем, что теперь его четвероногий противник занят шубой, а не попытками остаться в стойле, с новой силой потянул его к выходу, и Кристофер машинально сделал вслед за ним несколько шагов. Этим не преминул воспользоваться Черри, подбежавший к строптивому пони сзади и начавший выталкивать его из конюшни, рискуя в любой момент получить удар копытом. Общими усилиями они с Отсом выпихнули упрямца на холод, и Черри проворно захлопнул за ним дверь. Кристофер, видя свое поражение, но не желая с ним мириться, обиженно заржал, выпустив из зубов рукав хозяина, и сделал несколько прыжков по наметенным возле конюшни сугробам, глубоко проваливаясь в мягкий снег. Это его немного отрезвило, и когда Отс с бросившимся ему на подмогу Боуэрсом снова поймали непослушного пони и стали надевать на него сбрую, Кристофер уже вырывался довольно вяло — скорее, просто по привычке. Остальные пони поддерживали его прерывистым, больше похожим на кашель ржанием, но последовать его примеру и попытаться вырваться никто из них не решился. Лошади уже знали, что когда зимовщики вытаскивают их на тренировку, сопротивляться бесполезно: хоть брыкайся, хоть веди себя спокойно, а домой, в душное, но теплое стойло все равно вернешься не раньше, чем через пару часов.

Наконец, Кристофер был полностью "экипирован" и отведен к другим пони. Больше он не дергался и не кусался, и вообще вид у него стал более спокойным, но хитрые бегающие глаза говорили о том, что жеребец по-прежнему готов повоевать с дрессировщиками и просто выжидает для этого более подходящего момента. У других же лошадей выражение глаз было и вовсе несчастным и обреченным — особенно у все еще слабого после болезни Боунза и изначально не отличавшегося крепким здоровьем Джимми Пигга. Но Отс и его помощники были неумолимы: каждый из них потянул за собой двух пони, заставляя их сначала медленно идти вокруг дома по рыхлому снегу, потом все ускорять шаг, а потом и бежать. Недостаточно широкие копыта лошадей вязли в сугробах, из их приоткрытых ртов вырывался пар, который тут же застывал на их мордах пушистым, похожим на белую плесень, инеем, они тяжело дышали и нервно трясли головами, а после двух-трех кругов многие из них начинали спотыкаться. Но люди продолжали тянуть их вперед, по новым, еще не утоптанным сугробам или по скользкому льду, на котором копыта так и норовили разъехаться в разные стороны.