Белый коврик для мягкого падения

Однако, стоит признать, что некоторая располагающая к себе черта у нее все же была. Подруга Ирен была сильной личностью и могла ставить людей на место своей наглостью и прямотой. Мне сразу вспоминается случай, который произошел в самом начале сентября. Я любил разгибать воротники своих рубашек. Таким образом получалось некое подобие водолазки, либо рубашки с высоким воротником. Задним числом становится ясно, что выглядело это, конечно, престранно. Так она и сказала с укоризненным лицом однажды:

– У тебя воротник разогнулся, поправь.

Тогда я даже не подумал что-то ей объяснять и послушно вернул воротник в прежнее положение, впредь никогда его не разгибая. Именно такой эффект производила ее личность на меня первое время.

Мы договорились встретиться на выходе из университета после окончания пары. Первой я увидел Ирен. Она растерянно смотрела в сторону удаляющейся подруги. Темненькая неслась так быстро в противоположную от нас сторону, словно она опаздывала на тренировку по спортивной ходьбе.

– Что опять стряслось? – спросил я, совершенно не изумившись происходящему. Немудрено, что они часто ссорились из-за сильно разнящихся нравов.

Ирен резко развернулась. Ее глаза сверкали, но не так, как об этом пишут в книгах или показывают в кинофильмах. Они скорее напоминали два неограненных алмаза: тусклые и пока что совершенно бессильные.

– Ничего. Она отказывается куда-либо идти сегодня, – не повышая голос, возмутилась она, – говорит, что я в этом виновата.

– Как ты можешь быть в чем-то виновата? – я действительно недоумевал, хоть и говорил с капелькой иронии, чтобы не казаться льстивым.

– Откуда я знаю! Она вновь все переиначила. Я совсем запуталась.

– Значит, сегодня мы никуда не идем?

– Да.

Неожиданно для себя, словно выплюнув, я сказал:

– Может быть ты захочешь прогуляться без нее?

Что я такое делаю? Несмотря на то, что они в ссоре, Ирен все равно не ступит без нее ни шагу. Полбеды! Я даже понятия не имею, о чем мне с ней разговаривать. Нам всегда было проще общаться, когда есть кто-то третий, но я обязательно что-нибудь придумаю, все-таки…

– Нет, – торопливо, но скромно ответила она, словно понимая, что только что перебила мои мысли, – как же я без нее…

После короткой паузы Ирен откровенно добавила:

– Нам, наверное, и говорить будет не о чем.

– Хорошо, увидимся в другой раз, – я сказал это спокойно, несмотря на свое сильное разочарование.

– Пока.

Ничего не ответив, я пошел в сторону автобусной остановки. Груз отчаяния ехал со мной до самого дома.

Вечером внезапно раздался телефонный звонок. Оказалось, звонил малознакомый мне одногруппник:

– Я сейчас в центре, не хочешь прогуляться?

Странное дело. Мы пересекались с ним всего пару раз. Первый случай был на встрече абитуриентов все у той же Соборной площади, куда он приехал в нетрезвом состоянии и попытался завести со мной диалог. Второй – в курилке при университете, где он попросил у меня “цибарку”. Несмотря на это, я не особо долго размышлял над ответом и принял приглашение. Никаких дел на этот вечер у меня не было, лишь так внезапно и судьбоносно возникло желания развеяться.

Покончив уже со второй “цибаркой”, я зашел в кафе и заказал себе двойной эспрессо. Мы договорились встретиться с ним здесь полчаса тому назад, но его телефон не отвечал и сам он никакие сообщения не отправлял. Хотелось спать. Мое внимание привлекла вывеска с каким-то акционным предложением, которая была состряпана словно из небольших неоновых палочек вместо классической светодиодной ленты.

Я допил свой кофе и просидел на месте еще несколько минут, бесцельно сверля уставшим взглядом неоновые палочки. Вдруг поймал себя на очевидной мысли, что трачу время впустую, оплатил кофе и вышел на улицу, до которой уже добралась знакомая мне желтоватая от городского зарева мгла.

“В общем, все отменяется. Я сейчас в кино”, звонко доложил мне смартфон на пути к остановке.

– Зато развеялся, – вяло доложил сам себе я.

Нет, я не был чересчур огорчен таким исходом. Даже когда узнал, что в кино он ходил вдвоем с Ирен.

В тот вечер я ехал домой на самом позднем автобусе и думал о неоновых палочках. В наушниках играла “Lucy In The Sky With Diamonds”.

Казалось, что пока моя душа не испытывает треволнений, все остальное не имеет никакого смысла. Остается лишь надеяться на внезапные повороты судьбы в ожидании слепящего и болезненного свечения из первоначально тусклого обрамления. Выходит, что схожесть с неоновой палочкой мне придавало умение пробуждать в себе своего рода вдохновение и чувствовать жизнь лишь после сломившей меня ситуации.

Не дожидаясь своей остановки, я спешно открыл записную книжку и вернул все то, что вырывал из нее несколько часов ранее.

– Простите меня, скомканные листочки, – подумалось мне, – между нами вышло некоторое недопонимание.