Белый кролик, красный волк

Бел обхватила себя руками. Ее колотило, и я знал, что при ярком освещении увижу, как посинели ее губы. Я понимал, каково ей. Она была моей инверсией, моей противоположностью, но в каком-то смысле — зеркальным отражением, что делало нас одинаковыми. Бел была напугана, я тоже, и единственная разница была в том, что я уже привык к страху. Пусть у нее и докторская степень по падениям, но именно я научился жить в грязи.

Я начал думать. Я взъерошил волосы руками, потом провел ими по лицу, и на них осталась кровь. Ну вот, разодрал рану на лбу.

Мимо промчался поезд, оглушив на мгновение. Свет фар пробился сквозь листья плюща, вакуум, оставленный поездом, норовил засосать нашу одежду. Когда пришло озарение, все показалось таким естественным. Больно защипало лоб, но боль только прояснила мои мысли. Недолго думая, я отгородился от чувств цифрами, как делал уже много раз до этого.

Считай.

Вместе с Бел на станции вышло пять пассажиров, каждый из которых вполне мог оказаться последним, кто видел этого мужчину живым. Три камеры видеонаблюдения между переулком и станцией, но, что важнее, ни одной отсюда до переезда, который был последней точкой, где он мог сменить направление. Шесть окон в жилом доме с видом на переулок, но очень далеко, к тому же вряд ли в такой темноте можно было что-то разглядеть. Этим замусоренным переулком пользовались очень немногие, да и то лишь как кратчайшим путем до станции и обратно. Я посмотрел на часы: 22:26. До последнего поезда оставалось девяносто четыре минуты, и еще около семи часов до рассвета.

Бел наблюдала за мной, пока я носился по переулку, собирая газеты и картонки, которые я сложил поверх ковра, придавив обломками кирпича.

— Идем, — сказал я, когда труп был прикрыт настолько, насколько это возможно.

Я взял ее за руку — она оказалась ледяной. «Помоги ей пройти через это, — подумал я. — Ты должен ей помочь. Должен».

— М-мы так его здесь и оставим? — неуверенно спросила она.

— Нельзя его никуда нести, пока поезда еще ходят. Слишком велик риск, что кто-то пройдет мимо. — Я снова бросил взгляд на часы. — Значит, у нас есть… восемьдесят девять минут на поиски.

— На поиски чего? — спросила она.

Она казалась потерянной, и я пожалел, что у меня нет времени остановиться и все ей объяснить. Мы уже пролезли под забором, и я быстрыми шагами ковылял на больной ноге. От боли и перенапряжения трудно было говорить. Теперь это я вел ее за руку по залитой лунным светом траве, возвращаясь домой.

Есть только один гарантированный способ, чтобы вас никогда не нашли: для этого нужно сделать так, чтобы никто и не искал. Если этого человека, кем бы он ни был, объявят пропавшим без вести, его будут искать. Если его найдут мертвым, будут искать его убийцу. Этого мы не могли допустить.

Нам нужен был пожар, чертовски сильный пожар. Нам нужно было место, где пожар не вызовет удивления. На все про все у нас оставалось меньше полутора часов.

Я задействовал столько прокси-серверов и IP-масок, сколько смог. Я всегда испытывал легкий интерес к хакерству, но занялся им всерьез только тогда, когда встретил Ингрид (знаю, знаю, «подросток начинает живо увлекаться хобби симпатичной девушки — вот это да!»). Подняв щиты, я начал разведку. Под футболкой я обливался потом, и мои пальцы то и дело соскальзывали с клавиш, а подушечки правой руки метили клавиатуру крошечными пятнышками крови со лба.

Для начала я выяснил температуру горения зубов — самой твердой из-за повышенного содержания минералов части человеческого тела. Ответ: при тысяче ста градусах Цельсия. Затем я поискал виды топлива, которые разгораются до такой температуры. Кем бы ни была святая покровительница поджогов и препятствия правосудию, она, верно, оберегала нас, потому что список возглавлял метан — банальный бытовой газ. Возникла идея, первый шаг состряпанного лихорадочного плана: несчастный случай на производстве. Но сможем ли мы это провернуть, не причинив никому вреда?

Очередной запрос привел меня к ООО «Метинор», объекты которого имели обыкновение взлетать на воздух (и поистине ужасающее их количество действует до сих пор и живет припеваючи), а следующий обнаружил ближайший от нас метиноровский объект — ретрансляционную и пробоотборную станцию под поселком Дурмсли в Кенте. Согласно гугл-картам, она находилась всего в двух часах езды, и — я даже ударил кулаком в воздух, когда прочитал…

Была. Полностью. Автоматизированной.

Я взглянул на часы в углу экрана: 22:59. Остался час. Бел беспокойно ерзала на кровати, переводя взгляд с математических гениев на мутантов, и так по кругу. Я работал низко склонив голову.