Белый круг

- Вот это здорово! - удивился Мирослав. - А если я, например, или там школьник какой-нибудь захочет посмотреть - он что будет делать? Ты сам ведь говоришь - всем поровну? Так?

- Ну и пусть смотрит, - сказал старик. - В чайхану зайдешь - висит, в парикмахерскую зайдешь - висит. В бане тоже есть.

- Кто? - встрепенулся Мирослав. - Кто висит-то?

- Ну разные... - не дал прямого ответа культурный начальник. - Ты сам сходи, погляди. Заодно чаю выпьешь или помоешься.

- А у вас список, может, есть? - с надеждой спросил Мирослав. - Кому чего дали?

- Нам не надо, - сказал старик. - Куда мы список этот - в рамку, что ли, и вот на стол? Это уже будет не культура, а просто так...

Мирослав Г. решил начать свой обход с чайханы. Ближайшее чайное заведение располагалось в квартале от музея - рукой подать. Туда Мирослав и заглянул.

Помещение было притемнено от солнца. На деревянной приступке, тянувшейся вдоль стены и похожей на завалинку, стояли низкие столики, за ними сидели, скрестив ноги, или лежали посетители. Все они были в носках, их обувь - полуботинки, сапоги или глубокие галоши - стояла на земляном полу, вдоль приступки. Сняв кроссовки, Мирослав поднялся к свободному столику и опустился на подушку, набитую, судя по крепкому запаху, бараньей шерстью. Чайханщик принес ему чайник зеленого чая и лепешку. Прихлебывая, Мирослав вглядывался. Одну из стен заведения украшала картина, изображавшая мальчика с дутаром в руках, на другой висела небольшая абстрактная композиция, составленная из квадратов и прямоугольников, в минорных тонах. Мирослав Г. подобрался. Допив горький чай, он спустился с завалинки и, не обуваясь, пошлепал по земляному проходу, помеченному влажными пятнами чайных опивок, поближе к абстрактной картинке. Холст был грязен и закопчен. В правом нижнем углу с трудом прочитывалась подпись: "Д. Бурлюк". Некоторое время Мирослав Г. стоял совершенно неподвижно. Его душа пела бы, если б у нее прорезался голос.

Сколько-то постояв, он с сожалением повернулся и направился в дальний конец зала - там круглощекий чайханщик перетирал пиалушки серой тряпкой, заправленной за кушак. За спиной чайханщика шестиведерный медный самовар пускал пары.

- Я сам турист, - вкрадчиво завязал разговор Мирослав Г. - Чай у вас мне очень понравился.

- Чай "Девяносто пятый", - клюнул на лесть чайханщик. - Сейчас такой без талона не достать, только по талону.

- Ну как вообще-то дела? - со значением поинтересовался Мирослав. Клиент идет?

- Человек без чая не может, - уклончиво ответил чайханщик. - Человек чай пьет, лепешку ест.

- Картинки тоже красивые, - сказал Мирослав. - Особенно вот эта. - Он, не оборачиваясь, указал на мальчика с дутаром. - Сам рисовал?

- Времени нет рисовать, - вздохнул чайханщик. - Работы вон сколько, а я один.

- Так найми мальчонку какого-нибудь! - дал деловой совет Мирослав.

- А деньги? - горько спросил чайханщик. - Где их взять?

- Так продай картины! - перешел к делу Мирослав. - На хорошую у меня тоже денег не хватит, а которую похуже я бы взял - там все равно ничего непонятно. А ты хоть талоны купишь на чай, польза будет. - Он запустил руку в карман, шарил там.

- Долеры есть? - спросил чайханщик, задумчиво глядя.

- Вот, тридцатничек наберу, - сказал Мирослав. - Бери, пока не передумал... Газетка есть - завернуть?

Нашлась и газетка.

Распрощавшись с чайханщиком, Мирослав Г. обнаружил, что кроссовки его бесследно исчезли оттуда, где он их оставил, - под приступкой. Перспектива разгуливать по городу Курбан-Али в носках его не обрадовала.

- Слышь, братан! - вернулся он к чайханщику. - У меня тут кроссовки сперли!

- Ну что ж... - насупился чайханщик. - Куда ж ты глядел?

Поиски вдвоем, как и следовало ожидать, не увенчались успехом.

- Ты улицу перебеги, - нашел выход чайханщик, - там дукан, подберешь себе. Или сбегай на базар.

Бежать на базар совсем не улыбалось Мирославу Г. Он снял носки, сунул их в карман блейзера и вышел на улицу. Асфальт тротуара жег ступни.

В дукане ему предложили глубокие азиатские галоши, выстланные изнутри малиновой байкой. Вид в них у Мирослава был нелепый - в воздухе не пахло грозой, в Курбан-Али дожди вообще никогда не шли, но не босиком же ходить.

- Беру, - решил Мирослав, - и вот эту штуку в придачу, за пять долеров. - Он указал на акварель, приколотую кнопками к двери: треугольники, круги и квадраты, без подписи. - Еще что-нибудь есть в этом роде?

- Не, - сказал продавец. - Халат бери, радиоприемник бери.

В галошах, с Бурлюком под мышкой и свернутой в трубку безымянной акварелью в бауле Мирослав Г. замечательно себя чувствовал.

На Каца он набрел в городской бане. Париться он не собирался, но пробиться внутрь, не отстояв очередь, не получилось: аборигены пришли в возбуждение, кричали что-то с укором на родном языке и отталкивали Мирослава от дверей. Объяснять сердитым людям с узелками в руках истинную цель своего прихода в баню было рискованно: не поймут, по морде съездят. Поэтому Мирослав Г. оставил свои попытки и встал в хвост очереди. Впускали почему-то партиями, - по советским еще правилам.