Белый Крым, 1920

Время перевалило за полночь. Щедрая луна, не жалея, наделяла залив и город ласково-мягким матовым светом. Город уже спал: ни на бульваре, ни на улицах никого не было, да и не могло быть, так как приказ позволял хождение по улицам только до 11 часов…

Некому было пользоваться прекрасной майской ночью и югом. Тяжелое время гражданский войны, мысли всех людей, кроме «некоторых», строящих свое счастье на несчастье людей, были направлены исключительно в сторону желудка. Изголодавшаяся и напуганная большевистскими бомбометателями с аэропланов, большая часть керчан охотно предпочитала сон поэзии ночи.

Вдоль набережной глубоко вдающегося в полуостров залива стоял без паров и огней, обреченный условиями времени на безработицу, целый ряд шаланд землечерпательного каравана. Их мрачные, особенно при лунном свете, силуэты казались еще мрачнее от сравнения их с военными судами, окружавшими широкий мол. По обыкновению освещенные и всегда проявляющие жизнь военные суда сегодня после полуночи особенно оживились. Все они стояли под парами, и на палубах их шла авральная работа. Было ясно, что суда эти готовятся к выходу в море. Поговаривали о предстоящей большой военно-морской операции. По невидимому для неопытного глаза сигналу с флагманского судна огни были потушены и, снявшись с якоря, первый корабль пошел по каналу к выходу из залива, где стоял на якоре, как дозорное судно, броненосец «Ростислав». За первым пошел второй, третий, и, наконец, весь второй отряд Черноморского флота, вытянувшись в кильватер, бесшумно пошел по каналу. Не доходя до «Ростислава», суда поворачивали на север и, как загадочные тени, скрывались в матовой лунной дали за Еникальским мысом. Солнце еще не разгорелось настолько, чтобы затмить своим светом бледнеющую лупу, когда отряд уже стоял на якоре в маленькой бухточке у мыса Хрони. Живописный скалистый берег его местами был покрыт пятнами, возделанными жителями расположенных на нем чистеньких хуторов. По приказанию, переданному по семафору с флагманского корабля, один из катеров, сопровождавших отряд, обошел все суда, взял артельщиков и отправился на берег за покупкой молочных продуктов. Он вернулся ни с чем, хуторяне не соблазнились кредитками и выразили согласие дать масло и молоко в обмен на сахар, которого, конечно, для этой цели на судах не было. До вечера отряд простоял у мыса Хрони.

Вероятно, на всех кораблях, подобно нашему, экипажи в течение всего дня были заняты разговорами о предстоящей десантной операции, хотя никому еще не были известны ни действующие лица ее, ни место, где она будет происходить. Ожидали, что этой ночью из Феодосии в Азовское море должны прибыть суда с десантом большой численности и что этот десант будет высажен под городом Мариуполем. В 10 часов вечера флагманский корабль, каковым являлся в это время вооруженный ледокол № 1, так как на нем был и. д. начальника отряда капитан 2-го ранга фон Рейер, снялся с якоря и пошел к Керченскому проливу. За ним в кильватере шли канонерские лодки. До раннего утра, с севера на юг и обратно, у Керченского пролива крейсировал боевой отряд, пока не заметил вышедших из пролива судов. Эти суда взяли курс вдоль Керченского полуострова на север. Флагманский корабль, а за ним и весь отряд полным ходом стали догонять уходившую флотилию. Каждые 15 минут наблюдения насчитывалось все большее и большее число судов, шедших, как оказалось, с десантом.

2-й отряд Черноморского флота, на который возлагалось прикрытие десанта при высадке его на берег, скоро влился в флотилию и по её почину встал на якорь в открытом море. Прибывшие суда пришли с Начальником всего отряда Черноморского флота, капитаном 1-го ранга Машуковым, брейд-вымпел которого развевался на «Гайдамаке». Таким образом, командование всей флотилией, насчитывавшей теперь вместе с вошедшими в нее боевыми судами до 40 кораблей, находилось в опытных руках испытанного в боях моряка, Начальника 2-го отряда судов Черноморского флота, капитана 1-го ранга Машукова. Под его наблюдением и руководством должна была пройти вся десантная операция.

В 12 часов с флагманского корабля был дан выстрел. Это был сигнал — «через час быть готовым к походу». По прошествии часа были даны еще «два выстрела». По этому сигналу надлежало немедленно всем, снявшись с якоря, идти по курсу, заданному Адмиралом, и вскрыть секретные пакеты, до того времени хранившие в себе глубокую тайну о предстоящему походе.

Первым снялось разведывательное судно «Мария» и пошло но указанному ему направлению.

Остальные суда пошли в трех кильватерных колоннах, имея в середине 2-й отряд судов Черноморского флота. В 4 часа дня на вооруженном ледоколе № 1 капитан 2-го ранга фон Рейер отдал приказание офицерам и матросам построиться на полубаке. С мостика он обратился к своему экипажу с краткой прочувственной речью, в которой постарался познакомить его с настоящим кошмарным положением России. Затем он объяснил возложенную на отряд задачу и прочел секретные пакеты.