Белый лебедь

Как могло случиться, что его упорядоченный мир внезапно словно перевернулся?

Но когда Грейсон поднял голову, то увидел в зеркале не свое отражение — он увидел Софи, стоящую в дверях.

— Я беспокоилась, — прошептала она каким-то странно хриплым голосом. — Вы ушли так неожиданно.

— Это лишнее.

У него мелькнула мысль, что он голый по пояс, и он заставил себя отвести от нее взгляд, потому что ему хотелось крепко обнять ее и зарыться лицом в ее волосы. И заставить пообещать, что она никогда больше его не покинет.

Пробурчав что-то себе под нос, он снова стал бриться. Но опять прервал это занятие, потому что Софи подошла к нему ближе.

— Есть что-то невероятно интимное в зрелище бреющегося мужчины.

Рука его напряглась.

— Я бы сказал, что немногие незамужние женщины, по крайней мере определенного типа, видели бреющегося мужчину.

Предполагалось, что его тон устрашит ее. Но Софи только засмеялась, протянула руку и провела пальцем по белой пене, оставив на его щеке полоску.

— Я не принадлежу к этому определенному типу, Грейсон. — Она стала серьезна. — Давно уже не принадлежу. Он быстро повернулся к ней.

— Вы хотите сказать, что были близки с мужчиной? — Она пожала плечами:

— Ну, не совсем. Я, в общем, никого не видела за бритьем, только вас.

Он наморщил лоб.

— Когда вы были моложе. Помните? И он вспомнил. И увидел все совершенно ясно. Софи, в ожидании стоящую в дверях его комнаты в Хоторн-Хаусе, ей всего восемь лет, а он делал вид, что ему необходимо бриться регулярно. На ней было платье с чрезмерным количеством рюшечек, коленки были исцарапаны, без сомнения, от попыток поиграть на улице в стикболл с мальчишками. Софи всегда хотелось делать все, что делали другие дети. Но другие дети не хотели с ней играть.

Понимали ли они, что она на них не похожа? Что она более ловкая? Более сообразительная? Или их отталкивали платья с рюшечками, в которые ее одевала мать, и превосходство, с которым она держалась?

— В то время вы не были столь щепетильны.

— Мне было шестнадцать лет.

— Вы были смешным.

Он рассердился и посмотрел на ее губы. Они раскрылись, и кровь его побежала быстрее, когда он перевел взгляд ниже. Взяв полотенце, он стер с лица пену, и хотя и велел себе отвернуться, но не удержался, отбросил полотенце и, протянув к ней руку, коснулся ее губ, слегка, кончиками пальцев — ее таких нежных губ.

Губы эти шевельнулись, что-то беззвучно проговорив.

— Вот как? — шепотом спросил он.

Она смущенно взглянула на него из-под ресниц.

— Я был смешным? Всегда? — Он ждал ее ответа, ему нужно было его услышать. Она улыбнулась.

— Да. Но вы были не только смешным. Вы были сильным и добрым.

Его пальцы скользнули к ее волосам и зарылись в них. Он обнял ее, словно в ней было его спасение, и крепко прижал к груди. Ему хотелось выругаться, хотелось поглумиться в ответ на ее слова. Это слабость, что они его тревожат. Он это понимал. Но слова эти так много значили для него!

— Софи, — нежно шепнул он ей на ухо.

Ее пальцы распластались на его груди. Он откинул ее голову и заглянул в глаза. Он хотел так много, но не знал, с чего начать. Слова, сформировавшись в голове, исчезали как дым прежде, чем он успевал их ухватить. Он знал только, что не может ее отпустить.

Решение принято. Он на ней женится.

Потом он поцеловал ее — медленно, нежно, пока она не застонала. И он отбросил все сомнения. Проведя рукой по ее спине, он почувствовал, что Софи дрожит. Его поцелуй стал требовательным. Она раскрылась ему навстречу, подняла руки и обвила его шею. Она прижималась к нему так, словно тоже не хотела его отпускать.

При мысли об этом он испытал удовлетворение. После всех этих лет она не была к нему равнодушна.

Он ощутил ее дыхание. Словно апельсины зимой. Восхитительное, сладкое, но не каждому дано было его попробовать.

Он провел руками по ее бедрам, потом положил ладонь на грудь. И от этого прикосновения все изменилось.

— Нет, — выдохнула она, отпрянув от него и яростно сверкнув глазами.

Но вдруг она так же быстро успокоилась, словно перевернула страницу книги и стала другим персонажем.

— Итак, Грейсон, — прямо-таки промурлыкала она, хотя голос ее слегка дрожал, — вы у нас приличный человек. Сомневаюсь, что нужно объяснять вам, что мне не следует стоять с вами, полуголым, в ванной. Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы помогли мне с собакой. Это очень мило, я сама ни за что бы не справилась.

Она не стала дожидаться ответа и ушла так же неожиданно, как появилась, оставив его в одиночестве созерцать пустой дверной проем. Что за человек Софи Уэнтуорт?

Он повернулся и увидел в зеркале свое отражение. Что он за человек?

Когда-то жизнь была иной. Когда-то он попытался бы спасти эту собаку. Но жизнь изменилась, и вместе с ней изменился и он. Она приписывала ему хорошие качества, которыми он не обладал. Он никого не спас.

Он бросил бы эту собаку подыхать — и никогда не узнал бы, что тех, кто смертельно ранен, можно спасти.

Глава 7