Белый лебедь

Повстречал я его в лесу.
Мужичок, сразу вижу, крепкий!
Он смотрел из-под темной кепки,
Ловко пряча свою красу
За охапкою рыжих листьев —
Мол, попробуй, его возьми!

И достал я с веселым свистом

Нож, наточенный для резни.

Не дразнися красой своею!

Не скрывайся от глаз во мху!
Он не думал, что я сумею,
Он не верил, что я смогу.

А я левой рукою – в мох!

Да и правой еще помог…

Шоколадный был. Боровой!

Заплатил за всё головой.

Утро

Проснулись – осень!
Огненные листья,
Как триста лис, лежали на траве.
Еще три дня – их будет здесь не триста,
А тысяча, пожалуй, или две.

На небесах ни облака, ни дымки,

И так светло, что видно за пять верст
Как на ветвях серебряные льдинки,
Подчеркивая белизну берез,

Блестят, росою наземь опадая.

Свистят крыла, раскачивая высь.
Куда летишь, гогочущая стая!
Повремени,
На миг остановись!

Дай подышать тревожною прохладой,

Пусть эта радость длится без конца —
И бой дроздов в рябинах над оградой,
И звяканье причального кольца,

И шум винта, и пенный след за лодкой,

И в тростниках иконная вода,
И я, идущий легкою походкой
Из тьмы веков неведомо куда.

Суббота

Ольха в косыночке из ситца желтым-желта.
Стряхнула ранняя синица печаль с куста.

Гуляет солнце стороною, и с ветерком

То плесенью пахнёт грибною, то холодком.

Сосед с утра огонь разводит и говорит,

Что вот копна сухая, вроде, а не горит.

Он под копну с сухой ботвою сена гребет,

И зажигалкой фронтовою скребет, скребет.

А ветерок дымком играет и так, и сяк.

А за рекою в небе тает гусей косяк.

И крестовик в тоске махровой ловушку вьет,

И смотрит, как бадьей дубовой журавль бьет

О сруб, дождями побеленный, а сруб гудит,

Что стопка нам под гриб соленый не повредит.

Август

Утро свечкой взошло. Воздух свеж и духмян.
Шмель – заречных просторов седой пилигрим —
Залетел в палисад, все цветы перемял.
Он не просто их лапал, он шлялся по ним.
Вытворял, что хотел!
Волосат и могуч,
В соболях словно князь, он гудел, он урчал!
Несказанно хорош, он светился, как луч,
И не просто светился – тепло излучал.
У соседского клена стекало с плеча,
Он плескался листвой, золотишком сорил,
И петух, острой шпорой о шпору бренча,
Выступал из сеней и за жизнь говорил.
Говорил, что в полях дозревают хлеба,
Что в хозяйских подвалах бушуют меды,
Что у старой коровы отвисла губа,
А колода суха – не напиться воды,
Говорил, что пора отворять ворота,
Говорил, что грядут суматошные дни,
Что с востока такая идет духота,
Что не будет спасения даже в тени.
Янтарями сверкал, громко крыльями бил!
И от этого шума, от крыльев, от шпор
Новый день, занимаясь, туманы клубил
И катил их к подножью синеющих гор.