Белый лоцман

Вот он добрался до торчащего из воды каменного обломка, схватился за него, но тут же поскользнулся и опять оказался среди пены прибоя. И снова начал борьбу. Привлеченные шумными всплесками, приплыли еще две акулы и начали кружить около него.

Наконец ему все же удалось выбраться на скалу. Он просунул ногу в одну из расщелин и медленно притянул к берегу добытое с таким трудом сокровище.

С недовольным лаем тюлени отодвинулись в сторону, когда мачта, подхваченная набежавшей волной, была выброшена около них на камни.

Человек оттащил ее подальше от берега и, изнемогая от усталости, опустился рядом. Но в глазах его светилось удовлетворение.

Сейчас он разрежет ее на три части, свяжет их веревками и — снова в путь! В путь!

Он лихорадочно стал резать ножом мокрое дерево — стружка за стружкой, кусочек за кусочком. Медленно, утомительно. Руки его слабели все больше и больше, ладони покрылись волдырями.

Ничего! Если не сегодня — то завтра, если не завтра — то послезавтра! Рано или поздно он все равно разрежет эту мачту!

Несчастный вытер рукавом пот со лба. Взгляд его скользнул по покрытой легкой рябью океанской шири.

И вдруг он вскочил.

Пароход!

И так близко! Видно даже людей, снующих взад и вперед по палубе, поспешно закрепляющих веревки закинутой рыбацкой сети.

Ему показалось, что сквозь грохот прибоя он улавливает их сердитые возгласы.

Задыхаясь, человек бросился наверх. Морские птицы с тревожными криками разлетелись из-под его ног. Добравшись до вершины скалы, он сорвал с себя рубашку и, привязав ее к палке, замахал, как флагом:

— Помогите! Помогите!

Пароход продолжал свой путь, волоча за собой пышный хвост дыма.

— Помогите!

Не слышат… Только костер может спасти. Скорее! Пока они не уплыли!

А с юга снова пополз туман. Сначала появились несколько белых клубов и стремительно понеслись над водой, затем выплыла бескрайняя громада и обрушилась на океан, будто лавина, бесшумная лавина холодных испарений. Мир растаял за этой дымкой, исчез. Остался лишь скалистый остров, встревоженные птицы, притихшие тюлени и — человек. Ничего больше! А прибой, словно удесятерил свой рев, заглушая все другие звуки.

Несчастный в отчаянии опустился на землю. Проклятый туман! Не мог повременить еще несколько минут! Всего несколько минут! Он бы зажег костер, его бы заметили…

Какая жестокая, коварная судьба!

Рядом с ним, изгнанные из стада тюлени продолжали таращить в туман свои пустые глаза. Такой же взгляд был сейчас и у него, покинутого и беспомощного, как они.

20

Заря сияла во всей своей прелести. Над еще сонным океаном, который лениво плескался между своими невидимыми берегами, солнце протянуло алмазную сеть.

Среди волн, словно в хрустальной колыбели, сверкающей всеми цветами радуги, лежал, покачиваясь, слепой кашалот.

Но он не видел всей этой красоты, он никогда не видел ее, осужденный с самого рождения на вечную ночь. Вся его жизнь протекала во мраке: и внизу — в морских глубинах, и наверху — под ярким голубым небом.

Утомленный ночной охотой, но утоливший свой голод, кашалот дремал и лишь время от времени выпускал вверх по небольшому фонтану. Волны ударялись с мягким плеском о его огромную четырехугольную спину, которая то скрывалась под водой, то снова выплывала.