Белый мерседес

– Это почему же они виноваты?

– Почему-почему? Потому, – произнес он, наливая себе полстакана водки. – Опять нас облапошили. Союз развалили. Чечню устроили. Теперь вот сексом развращают. Это их происки. А кто сейчас у власти? Одни евреи.

– Легко искать крайних! Надо радоваться жизни. Есть же в ней и хорошие моменты. – А чего хорошего. Вон всех до нитки обобрали. Ваучеры! Ваучеры всем по справедливости. Где она справедливость?

– И что же у тебя украли?

– Не все конечно, но так несправедливо. Кто был у кормушки тот и поимел. А большинство получило пустые бумажки.

Крестовский на это нечего не ответил.

– Вчерась вон из леспромхоза на огонек забрели трое мужиков – так ели окорочка за обе щеки. – И с понятием государственного человека добавил. – Им, говорят, третий месяц зарплату не выдают, а есть-то, хочется. Все-таки я не самый бедный человек на Руси, раз ко мне ходят подкормиться.

Крестовский по наивности спросил его:

– А чего ж ты, дядя Коля, не хочешь вернуться и взять землю?

Дядя Коля ответил весело улыбаясь:

– А мне здесь нравится. Тут однажды один мужик на иномарке с охраной приехал. Новый русский. Поругался с женой. А та в отместку возьми, да выброси кейс, весь набитый долларами. Ну, вот он и пообещал отвалить половину тому, кто его найдет. Здесь, знаешь, какой бум был, когда искали этот чемоданчик.

– Нашли?

– Да нет. Но каждый хотел из грязи вылезти в князи.

– А если нашел и втихую…?

– Здесь несколько неписанных правил. – Прервал он его. – Интересная, многообещающая находка должна быть вскрыта прилюдно. И она принадлежит тому, кто первый нашел.

Тут Родион подумал, что было бы, если кто-нибудь нашел тот самый кейс с долларами, неужели все ему и достанется. Алчный блеск глаз блуждающих по свалке людей говорил, что сотоварищи готовы восстать против такого счастья в одни руки.

– Думаешь, газет не читаю? Да на свалке столько всякого чтива, весь каталог Союзпечати.

– Дядь Коль, а может у тебя с документами не в порядке, – заподозрил Родион в стойкой неприязни к мирской жизни.

– Как же, вот! – и протянул Родиону замусоленную бумажку, в которой было написано: «Справка. Выдана гр-ну Степаненко Н. Т. в том, что он ошибочно родился в 1932 году. Справка дана для определения возраста». Паспорт у него был тоже какой-то странный – помимо своей фотографии, он зачем-то поместил на соседней странице нарисованный не очень умело портрет Леонида Ильича Брежнева.

– Давай, выбирайся отсюда. Возвращайся! Дядя Коля засопел в свою грязную, не расчесанную бороду, давая понять, что ни на какую пропаганду не клюнет.

– А страшно. Если молодые мужики оттуда ко мне жрать приезжают, если на шоссе, что ни ночь, а стреляют. Скажи, нужна такая жизнь там?

– Подумай, дядь Коль.

– Я человек земли, – он легко поднялся с корточек, – живу здесь, у друзей и просто хороших людей. – И дядя Коля направился к тому месту свалки, где по его расчетам вот-вот должна подъехать машина с очередной порцией мусора и отходами.

Уходя с этой свалки, Родион размышлял: «Как человек неприхотлив, легко приспособляется к любой жизни, даже здесь на свалке. И как мало ему надо для счастья».

В тот же вечер, прихватив по дороге хлеба и бутылку молока, он приехал в общежитие, поставил на газовую плиту чайник, налил молока… Пил с большим наслаждением.

Погружаясь в сон, мы освобождаемся от власти логики и рационализма. Тогда и появляется из глубин подсознания причудливая смесь пережитого и фантастического, желаемого и противного желанию. Ночью ему приснился сон. Будто он вошел в белые своды.

Было очень красиво и торжественно. Однако, когда стал искать выход, обнаружил, что его нет. Куда ни ткнись, везде только белые стены и понял, что попал в замкнутое пространство и должен погибнуть. Он прижал ладони к стене, поднял голову вверх и стал просить повременить, у него есть еще дела на земле. Он молил и молил о продолжении и снова шел, перебирая руками по стене. И вдруг увидел: своды расступились. Его выпустили…

Проснувшись поутру в комнате общежития и прибрав за собой постель, Родион дал зарок: стать в Москве ответственным квартиросъемщиком. Он понял аксиому, что без жилища человек существовать не может. Квартиры здесь все-таки есть. Любые – c ванными сидячими и лежащими, с биде и кафелем, с клопами и без клопов, в виде сталинских апартаментов и хрущоб, блочных малометражек, панельных клетушек или даже особняков. Крестовского занимала только одна мысль, как овладеть девственно пустующей жилплощадью.

И он занялся поиском квартиры или комнаты.

11. Приходите завтра

Столица настолько равнодушна к тем, кто занимает в ней место гостя, погружена в себя, что здесь вам охотно дадут жить и умереть, не интересуясь, имеете ли вы на это право или нет.