Белый обелиск (СИ)

  Альк во все глаза смотрел на Ольгера, как будто ожидал, что тот добавит что-нибудь еще. Но Ольгер развернулся и ушел, поскольку ему резко - и, как это с ним бывало, совершенно - расхотелось хоть о чем-то говорить.

  Ольгер не сомневался в собственных словах, сказанных Альку. Но одновременно с этим твердо знал, что в _его_ жизни ничего хорошего произойти уже не может.

  * * *

  После памятной беседы с ройтом Альк подумал, что он вел себя как эгоист. Или же как дурак - если считать, что это не одно и то же. Во-первых, он был не вполне справедлив к Хенрику Ольгеру. При более пристальном рассмотрении ройт оказался не такой скотиной, какой Альк его воображал. И уж тем более не туповатым солдафоном с кругозором отставного прапорщика. Кто бы мог подумать, что Ольгер способен на сочувствие к слуге, а уж тем более на то, чтобы пытаться его чем-то подбодрить?..

  Тем временем настал сентябрь, ночи стали холоднее, и в очередное утро Квентин слег в постель от приступа местной болезни, здорово напоминавшей ревматизм. После чего мгновенно стало ясно, что порядок в доме Ольгера держался исключительно на нем. Альк, не любивший мажордома за неискоренимое занудство, вечный старческий бубнеж, а прежде всего - за манеру говорить о ройте так, как будто бы речь шла о высшем существе, теперь едва ли не молился, чтобы Квентину быстрее полегчало. Александр чувствовал, что голова у него идет кругом от общения с кухаркой, приходившей в дом готовить им обед и ужин, и от остальных разом свалившихся на него дел.

  Спасало то, что Ольгер был не слишком привередлив. Скажем, Альк ни разу даже не притронулся к метелочке из птичьих перьев, которой Квентин без конца сметал со столов и канделябров пыль, но Хенрик этого как будто не заметил.

  Впрочем, Ольгеру сейчас было не до него.

  Ройт наконец-то получил письмо, из-за которого так часто ездил в городскую ратушу. Но если допустить, что Ольгер ожидал каких-нибудь хороших новостей, то он их явно не дождался. Альк был в гостиной в тот момент, когда Ольгер читал свое письмо, и видел, что за эти несколько минут Ольгер как будто постарел на десять лет. Глаза у него потускнели, а в углах плотно сжатых губ обозначились горькая складка. Альк помимо воли посочувствовал Хенрику Ольгеру - но благоразумно воздержался от вопросов, что его расстроило. Не приходилось сомневаться, что ройт не потерпит непрошенного вмешательства в свои дела даже от равного, а уж от "серва" и подавно.

  Впрочем, здравомыслия Свиридову хватило ненадолго. Поздно вечером, когда он уже собирался идти спать, Альк случайно обратил внимание на свет, горевший в кабинете ройта. Это показалось ему крайне необычным, так как в это время Ольгер, поднимавшийся довольно рано, чаще всего уже спал. Как будто невзначай пройдя мимо открытой двери кабинета, Альк почувствовал тянувшийся оттуда горьковатый запах каффры и отметил, что его "хозяин" сидит за столом, бездумно глядя в одну точку.

  Альк сказал себе, что это его совершенно не касается. Еще немного постоял у двери кабинета, уговаривая себе плюнуть на странное поведение Хенрика Ольгера и отправляться спать... а потом, мысленно обругав себя последним идиотом, вошел внутрь.

  К счастью, Ольгер даже не подумал спрашивать, что он здесь делает. В ту самую минуту, когда Альк вошел, ройт потянулся к чашке, убедился, что она уже пуста, и тяжело вздохнул.

  - Да, неудобно жить без управляющего. Тебя, что ли, научить готовить каффру?..

  Альк хорошо помнил наслаждение, с которым ройт обыкновенно пил свою густую черную бурду из тонкой белой чашки, здорово напоминающей земной фарфор. Квентин всякий раз смотрел на этот ритуал, как на какое-то священнодействие, но для Алька кафра выглядела куда менее таинственно. Он покосился на лежавший на столе мешочек с зернами, весьма напоминавшими обыкновенный кофе, и решил рискнуть.

  - Я знаю, как ее готовят, ройт. Сварить вам еще к...каффры?

  Ольгер вопросительно приподнял брови - как всегда, когда чему-то удивлялся. А Свиридов мысленно спросил себя, зачем ему понадобилось лишний раз выскакивать с такими предложениями? Если учесть разницу эпох, мешочек этих зерен вполне мог стоить дороже, чем сам Альк. Охота была связываться!

  - Хорошо... валяй, - поколебавшись, кивнул Ольгер, ошарашив этим просторечным выражением Свиридова, привыкшего, что ройт обычно изъясняется совсем иначе.

  Когда спустя примерно полчаса Альк вошел в кабинет, неся поднос с местным аналогом кофейной турки, ройт все так же сидел за столом, откинувшись на спинку кресла и держа в руке раскрытый медальон. Тонкая блестящая цепочка медальона, как живая, обвивалась вокруг пальцев ройта. А лицо... пожалуй, сейчас Ольгера вполне возможно было спутать с экспонатом из коллекции мадам Тюссо.

  Недавно пробудившееся сочувствие к ройту оказалось вытеснено любопытством. Альк не отказался бы узнать, на что Ольгер смотрел с таким отсутствующим видом.