Белый огонь

– Когда я была юна, уже проходила здесь, – подумав, ответила та. – Правда, тогда цвела поздняя весна и дорога казалась оживленнее. На тракте сейчас беспокойно. Много людей.

– На тракте безопасно, – возразил ей Эйрисл. – Здесь же нет никого, и жилья тоже теперь не будет. Пешему четыре дня пути по холоду, без воды, еды и тепла. Мы слышали волков. Лучше поворачивай назад.

– Спасибо за совет, но Шестеро до сих пор были ко мне милостивы.

Эйрисл был не из тех людей, кто жалеет незнакомцев. Раньше – да. А вот к тридцати он понял, что не может спасти каждого. Сейчас его главная задача – забота о подчиненных. О тех, кто за несколько лет службы стал для него семьей.

Но эта старуха… ему понравился ее взгляд. Прямой, спокойный, знающий многое. Лейтенант станет его вспоминать, возвращаться к моменту, который уже не вернешь, если поедет дальше. Будет думать: что с ней стало? Замерзла насмерть во время холодной ночевки на снегу? Или была убита дикими зверями?

– Я Эйрисл Рито. Лейтенант Четвертой роты. Как зовут тебя?

Бледные глаза прищурились, и после недолгого колебания воины услышали:

– Катрин.

– Редко кто осмеливается брать имя великого таувина.

– Таувинов давно нет, а имя слишком красивое, чтобы его забыли. – Теперь старуха улыбалась. – Приятно знать, что кто-то из молодых помнит легенды о Золотой Искре.

– Ты можешь ездить верхом?

Она не стала скрывать удивления, но задумалась.

– Если мне помогут забраться в седло, и если лошадь не слишком резва. Возможно, я и не упаду. Какое-то время.

Говерт кашлянул, пряча смех:

– Найдется что-нибудь в заводных, господин лейтенант. Я подберу.

– Спасибо за вашу заботу. – Она склонила голову. – Сегодня у меня день приятных открытий.

– Вот как? – Эйрисл натянул поводья, останавливая Тиона, с любопытством принюхивающегося к женщине. – И каковы же они?

– Люди, похожие на разбойников, – не разбойники. И юноши помнят древние легенды.

– Юноши? – Он заломил бровь.

– Все, кто младше пятидесяти, для меня сущие дети, Эйрисл Рито. – Ее улыбка была мягкой, хотя глаза оставались все такими же. Внимательными, задумчивыми, изучающими. – Ну а третье открытие – в мире еще встречаются добрые люди.

– Их довольно много.

Усмешка была ему ответом.

– Примерно столько же, сколько таувинов из легенд прошлой эпохи.

Зимний ветер на равнинах приходил с востока, несся, набирал силу и слабел лишь перед горной цепью, защищавшей Вестер. Здесь же, на многие лиги вокруг ветер творил что хотел и только возле Зеркальной стены, изрезанной непогодой, слабел и утихал.

Стена – три гранитных лепестка – точно бритва резала порывы холодного ветра и укрывала путников, даруя им спокойствие. Раньше тут стояла маленькая пограничная крепость, до того, как территория герцогства увеличилась. Всего-то невысокая башенка и казарма.

От башни осталось основание, она раскидала серые замшелые камни по площадке, а вот казарма уцелела, пускай ее крыша давно провалилась.

Солдаты разных рот, за годы патрулей приходя сюда, из обломков сложили еще один дом. Неказистый, кривобокий, не чета архитектурным шедеврам прошлого. Сладили и крышу, доставив лес от Сторожек. Сейчас его отвели под животных.

Разместили всех, кого смогли, остальных спрятали от ветра за постройками, развели костры из подготовленных дров и корзин угля, что еще ранней осенью привезли интенданты полка.

В первую очередь занялись конями. Вытирали шкуры, накрывали попонами, проверяли ноги, вычесывали, давали остыть, чтобы напоить. Кавалеристы топили воду из разорванных морозом деревянных бочек. О воде тоже позаботилась заранее интендантская служба.

Может, в расположении частей обычные рубаки «крыс» не любили, так как они вечно сидели на запасах, вещах и оружии, храня все мало-мальски ценное и с неохотой делясь сокровищами со складов, но в подобных обстоятельствах на людей, занимавшихся снабжением, готовы были молиться. Вода, топливо, корм для лошадей, еда – они подготавливали все необходимое для того, чтобы воины выживали в суровое время.

Катрин выдержала путь, хотя Эйрисл видел, что старухе пришлось нелегко. Двое из десятки Лося присматривали за ней всю дорогу. Она не разговаривала ни с кем, была занята тем, чтобы удержаться в седле, а теперь, двигаясь тяжело и сутулясь, села на одну из попон, которую Смолистый расстелил возле костра, чтобы их спутница не мерзла.

Говерт расставил патрули, распределил дежурства, вернулся к своей десятке, вместе с которой сидел и Эйрисл.

Разделили еду, хлеб, темные полоски вяленой говядины, сухари, орехи и мед. В котелках сварили похлебку из крупы и все того же вяленого мяса. Катрин тоже получила миску с горячим сытным варевом, в которое сердобольный кашевар не пожалел для нее кусочка масла. Она осторожно хлебала деревянной ложкой с затертой и обколотой рукояткой, не глядя ни на кого, не участвуя в беседах. Отказалась и от орехов, и от меда, а потом, казалось, вовсе задремала, клюя носом. Тепло, еда и отдых после целого дня на холоде разморили не только ее, но и многих солдат, укладывающихся на ночевку, накрывавющихся плащами.