Белый ослик

— Расскажите, что же привело вас сюда? — спросил Познер, телезвезда и ведущий передачи «Человек в маске», своим обаятельным, с ноткой всепонимающей печали голосом. Голос был добр, но внутри этой доброты можно было различить несогласие со всем на свете.

«Интересно, это у него баритональный тенор или тенорный баритон?» подумал Кирилл.

Под маской было душно. Высокий стул с прямой спинкой и подлокотниками напоминал электрический. Студия быстро накалялась слепящими лампами, и закрытое лицо вспотело. Ряды зрителей терялись за подсветкой. Обстановку трудно было назвать комфортной для раскрытия души. Зато рейтинг передачи был высок, и сейчас Кириллу готовы были внимать миллионы.

— Я должен сказать всем истину, которая покажется им неприятной, — сипло выговорил он и откашлялся. Присадку для изменения голоса он отверг за ненадобностью, но все равно из-под маски и через микрофон звучало странно.

— Человечество только и делает, что выслушивает от всевозможных пророков неприятные истины, — легко подхватил Познер в свой микрофон, присаживаясь на краешек высокого табурета. — Почему же ваша истина такова, что вы решили скрыть свое лицо от тех, к кому обращаетесь?

— Потому что нет пророка в своем отечестве, а под маской я перестаю быть человеком и превращаюсь… как бы… в персонаж античного театра, носителя конкретной идеи.

— Вот как! — кивнул Познер и подался вперед, прошелся. — И какова же идея?

— Дело не в том, что мы грешим. Дело в том, что часть своих желаний и поступков мы всегда определяем как греховные. Суть не в том, что нам свойствен грех. Суть в том, что нам свойственна особенность, потребность ощущать себя в чем-то греховными. Вы понимаете? Первичен не грех. Ни один поступок, ни одна мысль сами по себе не могут быть греховны. Они становятся греховными тогда, когда наша потребность в греховности определяет — а вернее сказать, назначает — какие-то мысли и поступки как точки приложения себя, области реализации себя. А почему? А потому, что человек всегда неудовлетворен этим миром. А мир для него — представление внутри него самого. И он неудовлетворен собой. Почему? Потому, что он энергоизбыточен. Он по природе своей изменятель. Он всегда имеет идеал. Идеал означает, что реальность недостаточно хороша, недостаточно правильна, требует изменения. Грех — это ножницы между идеалом и реальностью, и только. А поскольку идеал как противопоставление реальности недостижим в принципе, как горизонт, то понятие греха всего лишь обозначает, что наш удел — вечное преобразование мира. Вы понимаете?

— Пока я не понимаю — и аудитория, кажется, тоже. Итак, вы отрицаете понятие греха? Ну и что же? Были и такие теории.

— Вы ошибаетесь. Таких теорий не было. Хотя понятие греха действительно некоторые отрицали. Но с других позиций. Хотя это — частность, главное не в этом.

— А в чем же?

— Почему человек не живет по уму? — задал вопрос Кирилл и начал успокаиваться, чувствуя, что сейчас начнет говорить главное — просто, ясно и неотразимо. Вот он — миг, час, его звездный час, ради которого он явился на свет. — Почему живет не по совести и не по добру? Воюет, жадничает, губит жизнь из-за ерунды и так далее, а теперь вовсе может всю жизнь на Земле уничтожить.

Вот главный, отправной вопрос: почему человек сплошь и рядом, добровольно, по собственному выбору, понимая смысл и последствия своих поступков, поступает себе же во вред? И знает — а делает: вот хочется — и все, сил нет отказаться. И говорит себе: здоровьем заплачу, счастьем, жизнью, благополучием близких, но сделаю: весь смысл жизни для меня сейчас в этом, без этого ничего мне не надо.

Это карьера, это сражение, это выбор партнера в любви, это погоня за богатством и славой, это следование порокам, от которых вроде бы можно и отказаться, ну типа игры или курения.

Проще всего ответить: это его Дьявол подталкивает. Это самый простой ответ, который ничего не объясняет. Дополнительная вводная, вроде постоянной Планка. Дьявол — это этикетка, которую удобно налепить на все, что представляется плохим и неправильным. Греховным. Налепил этикетку — и успокоился. Как говорят турки: «Главное — дать происходящему имя, а там хоть ковер из мечети выноси».

— Если сейчас вы скажете о вечности двух начал — Добра и Зла — и вечности борьбы между ними, то это, в общем, манихейство, — сказал Познер, и Кирилл был приятно удивлен его образованностью. — Пророк Мани умер в тюрьме полторы тысячи лет назад, и вам нет никакого смысла страдать за его учение. Действительно, оно веками вызывало в мире сильный резонанс. Если у вас есть ваша собственная теория, оригинальная, то давайте изложите нам ее. В чем же она, ваша истина?

— Хорошо, — сказал Кирилл. — То, что я вам сейчас буду говорить, до меня не говорил никто. Это последняя философская система уходящего тысячелетия. Универсальная и всеобъемлющая. Кстати, в русской культуре первая вообще.