Белый отбор. Дамы выбирают кавалеров (СИ)

— Я даже не знаю, меня Брионелла попросила поговорить с выбранным ею парнем, сказать мое мнение, я только начала разговор, он выскочил и стал меняться, чешуя проступила на висках, челюсть вытянулась, глаза… Ну, я схватила его за руку и потащила к лошадям и к тебе!

— Ревность! Вот причина, тебя мать что, не предупредила?

— Предупредила, только разве это повод? Я же не целовалась, не обнималась, только разговаривала!

— Этого хватило для дракона такой силы. И, слава Богу, что не целовалась, иначе дворца на месте уже бы не стояло! Что остановилась? Гладь, успокаивай и зови, зови.

— Как звать, я его имени не знаю! Нам не разрешают, только номер!

— У, ведьмины силы! Навыдумывали правил, толку от них! Зови, как там у молодежи: ласково, милый, любимый, дальше сама. Давай, он в себя приходит! Вон, веко дергается!

Глава 8

Сознание возвращалось медленно. Рей совершенно не помнил, что с ним произошло. Сейчас он лежал головой на каких-то пеньках, по его лбу ползали мошки, и чей-то тонкий голосок называл своим милым, единственным и просил вернуться. Рей с усилием открыл глаза. Он был в пещере, рядом горел Священный огонь, и сидел тот громадный дракон, которого он видел недавно, когда их здесь проверяли. Только сейчас он таким уж большим не казался. В пещеру вбежал кто-то еще. Послышался торопливый разговор, он почт не разбирал, что говорили: — «спонтанный оборот, связь, ревность…» и вдруг прозвучало имя: — Рейнделл, его зовут Рейнделл, я с ним еще на корабле познакомилась! Аллиена, зови по имени, так он точно вернется!

— «Куда я должен вернуться»? — не понимал Рей, но тонкий голосок все звал его и звал. Ему хотелось увидеть зовущую, она напоминала что-то приятное и одновременно тревожащее, раздражающее. Язык голубоватого пламени изогнулся и лизнул его руку. Руку? Нет, не руку, когтистую лапу! Что с ним произошло? Пламя лизнуло еще раз, он даже не ощутил жара.

И вдруг вспомнил! Отбор, девушку, назвавшуюся Ромашкой, его желание найти ее, и ее же, беседующую с другим юношей. Жгучая ревность полыхнула в груди, но тут же погасла при звуках ее голоса, зовущего его. Но нельзя же подойти к ней, когда у него такие громадные, когтистые лапы. Испугается! Он страстно захотел вернуть себе прежние руки. Тело пронзила жуткая боль, он выгнулся, сжав зубы, чтобы не заорать, но боль отступила сама, тело показалось таким легким, таким послушным! Он открыл глаза, и увидел склоненное над ним заплаканное девичье лицо.

— Ромашка! Почему ты плачешь? Что со мной было?

— Вернулся, ты вернулся!

— Откуда?