Белый отель

Позже женщина спросила: «Скажи, моя грудь мягче камня?» Он кивнул, положил на округлый холмик плоти голову, чтобы доказать, насколько она нежнее. Они ясно слышали отдаленный шум, множество встревоженных людей спешили по коридорам; а когда позвонили и потребовали ужин, им объявили, что придется довольствоваться бутербродами, потому что все официанты помогают жертвам наводнения. Молодые люди умирали от голода, и он попросил, чтобы прислали еще и немного шоколада. Он ласкал грудь, такую мягкую в сравнении с осколком горы, потянулся к соску. Женщина прижала свое тело к его губам, рыжевато-коричневый сосок, который они сжимали, напрягся и с каждой минутой разбухал все больше. Она запустила пальцы в короткие курчавящиеся волосы любовника, сосущего ее грудь. Они услышали, как что-то разбилось — окно или, возможно, посуда, — потом крики. Звуки паники. Кто-то из постояльцев плакал. Она вспомнила, как хныкал ее младенец и погладила юношу по голове. Грудь увеличилась почти втрое, раздулась как воздушный шар. Ветер бил по стеклу окна. Он оторвался от нее, озабоченно спросил: «Надеюсь, она не лопнет?» Женщина направила в рот любовника сосок. — «Едва ли. Когда я кормила ребенка, она стала такой же».

Отель раскачивался на волнах бури, она вообразила, что плывет на океанском лайнере. Слышала поскрипывание обшивки, вдыхала соленый морской воздух, щекотавший небо, что струился из открытого иллюминатора, смешиваясь с напоминавшим о морской болезни едва уловимым запахом готовящегося на камбузе кушанья. Придется ужинать с капитаном, наверное, тот попросит участвовать в концерте, затеянном на его корабле. Быть может, они так и не доберутся до порта. Женщина чуть не плакала, сосок так сильно вытянулся, что она начала страдать: боль сконцентрировалась в центре груди, но в то же время упругий комок плоти не принадлежал ей, он медленно уплывал прочь, лишний, как окровавленная слепая кишка, вырезанная корабельным врачом. Она хотела, чтобы любовник сделал паузу, немного отдохнул, но юноша не унимался. К ее вящему облегчению, его губы потянулись к другой груди, стали вытягивать второй сосок, хотя он и так сильно раздулся, не желая отставать от своего близнеца. «Они чувствительны?» — спросил он, и она ответила: «Да, конечно, они любят друг друга». В каюте рядом, за их койкой, разбился иллюминатор.

Он пальцами растянул ей влагалище и с такой силой вогнал пенис, что она отпрянула. Приподнялся, наклонил голову, чтобы рассмотреть место, где только что так таинственно провалился в недра чужого тела. Он исчез, снова появился, опять исчез в ней. Она ощутила легчайшее прикосновение к волосам, подняла руку и почувствовала под пальцами нечто сухое, похожее на папиросную бумажку. Это был кленовый листок, залетевший в комнату еще до того, как начался ураган и к ним попал камень. Она показала ему находку. Он, поглощенный ритмичной работой в ее лоне и необходимостью сдерживать себя, чтобы продлить удовольствие, растянул губы в улыбке, но она тут же превратилась в гримасу. Женщина дотянулась до ягодиц юноши и стала поглаживать сухим листиком чуть пониже. Он напрягся и содрогнулся всем телом.

Легкий дождь прекратился, ветер стих; они открыли окно и вышли на балкон. Он обнял подругу за талию. На их глазах штормовые облака разошлись, показались звезды — таких огромных они никогда не видели. Каждые несколько секунд одна из них падала, прочертив яркую дугу в черном небе, словно кленовый лист сорвавшийся с ветки или любовники, которые во сне тихонько укладываются поудобнее. «Дождь Леонидов», — тихо произнес он. Она положила голову ему на плечо. Рядом с озером сновали неясные фигурки: на берег вытаскивали тела утонувших. До них долетали стоны и плач; кто-то кричал, что нужны еще носилки и одеяла. Любовники вернулись в постель и вновь растворились друг в друге. Теперь она чувствовала в себе не только пенис, но и палец, они двигались попеременно, но член медленней. Перед глазами возникло ночное небо, прочерченное падающими звездами, в ней пробудились маленькие вихри и водовороты, как в озере во время шторма. Буря явно еще не утихла, краем глаза они заметили, как черный квадрат окна разрезала ослепительная вспышка, молния ударила прямо в темную воду; зашелестели занавески. «Так сильно не надо», — шепнул юноша, и она стала гладить головку члена осторожнее, самым кончиком ногтя. Его палец глубоко проник в анус, было больно, но она хотела, чтобы ей сделали еще больнее.