Белый посох

Вечерами вниз, на водопой,
Сходят овцы по крутому скату.
Над овечьей серою толпой
Золотое таинство заката…

Каждый вечер солнце на покой

Провожает облачная свита.
В это время небо над рекой
Радужными лентами обвито.

Рдеют ленты огненной каймой,

Многоцветным золотом пылают…
Стадо блеет и спешит домой,
Две овчарки, забегая, лают.

Не поднимет пастушок лица,

Не посмотрит на закат в долинах,
И уносит за овцой овца
Отблеск неба на покорных спинах…

О музыке

С.С. Постельникову

Расходится завеса тишины
И музыка, свободная, как чудо,
Является неведомо откуда
Дорогой трепетания волны.

Идут минуты, может быть, года,

Но каждый звук — сияющий предтеча.
И в каждом звуке — ожиданье встречи,
Которой не бывает никогда.

Последний звук теряется во мгле.

Приходит безнадежное молчанье,
О музыка! — ты сдержишь обещанье.
Но не на этой, на другой земле.

Антология «На Западе» (Нью-Йорк, 1953)

«Спускается вечер… который?..»

Спускается вечер… который?
Неверный сбивается счет.
Под гул голосов и моторов
Толпа непрерывно течет.

Спешить эти люди устали,

А все же спешат и спешат,
Как будто бы все они стали
Толпой суетливых мышат.

Доносятся хриплые звуки —

Калека у стенки поет,
Повисли отсохшие руки,
И жалобно корчится рот.

Сменяются волны народа,

Нет времени людям зевать
И некогда слушать урода,
И франк недосуг доставать,

И долго уродливый нищий

Напрасно о счастьи поет.
Такого и добрый освищет,
Такому и злой подает.

«Русский альманах», 1981

«Каждый хочет умереть последним…»

Каждый хочет умереть последним,
Каждый чье-то занимает место,
Каждый хочет получить в наследье
Деньги, службу, комнату, невесту…

Только каждый под конец постигнет,

Что багаж земной ему не нужен…
Так и волнам хочется воздвигнуть
И побольше раскатить жемчужин —

Но волна восставшая растает,

Станет снова зыбью голубою,
И на миг, другая, нарастая,
Пенный жемчуг унесет с собою.

«Новоселье», 1950, № 42-44

«Смерть не ужасна. Смерть проста…»

Смерть не ужасна. Смерть проста.
Побег усохший просто обрезают.
Но губы мертвого — не губы, а уста,
И не целуют их, а лобызают.

Деянья смерти мудры и просты,

Они не знают пафоса и позы.
Но пальцы мертвого — не пальцы, а персты
И могут удержать лишь крест и розу.

«Новоселье», 1950, № 42-44

«Возвращаюсь ночью домой…»

Возвращаюсь ночью домой.
От домов на дороге тень.
Возвращаюсь — а дом не мой,
Не моим был и этот день.

Да и что я могу назвать

Нераздельным, всегда моим?
Ни друзей, ни отца, ни мать,
Ни надежд проходящих дым.

Мой сейчас этот гулкий мост,

Где одна не спеша иду,
Да на небе меж ясных звезд
Различаю мою звезду.

«Новоселье», 1950, № 42-44

«Пока падучая звезда…»