Белый рояль, чёрный туман

– Розалия Артуровна, уважаемая! Сейчас такое время – исполнитель рад любому приглашению выступить, тем более за границей, – негромкий голос Добрышева не уступал напору разгневанной Розалии Артуровны, – вы же знаете, что концерты, которые преподаватели играют в залах консерватории, не оплачиваются. Они как бы заложены в зарплату! А что это за деньги, представляете? Я не защищаю Влада, пропущенные уроки надо возвращать, но без концертов пианист не пианист, и я его понимаю! А то, что вы говорите – лицо… Поймите, у парня слом в душе, он никак в себя не придёт. И вы прекрасно знаете, из-за чего всё произошло. С каждым может… Владислав – мой любимый ученик, и я в него верю. Он редкий музыкант. И моё мнение – его надо поддерживать.

– Антон Сергеевич! Никто не спорит, что Кречетов талантливый музыкант. Я сама ни один его концерт не пропускаю и потом несколько дней не хожу, а летаю… Но это всё эмоции, а он гибнет! Вы понимаете, что я имею в виду. Поговорите с Владом, я очень вас прошу. Иначе… уйдут ученики – как пришли, так и уйдут. Мы его просто потеряем!

Вета слушала и ушам своим не верила. Ей казалось, что она спит и слышит диалог во сне, но как только проснётся, недоразумение останется за гранью реальности. Услужливая память тут же выхватила картинки пребывания на даче Кречетова. Теперь совсем в другом свете заиграло разноцветное стекло разномастных диковинных бутылок, на ряды которых она натолкнулась на кухне в поисках соли. Тогда она удивилась и забыла. В конце концов, есть же мода на домашние бары, коллекции изысканных вин. И не имеет никакого значения, что она не относится к поклонникам такой моды. Вполне естественно, в доме собираются на праздники и приходят гости…

Вета вспомнила, что какие-то из бутылок были ополовинены, какие-то только начатые, а на столе возле раковины стояли немытые бокалы. И слова Розалии Артуровны зазвучали по-другому: дыма без огня не бывает, что-то действительно неладно с их преподавателем. И не случайно, значит, периодически звонит он Мише, хотя Миша отмалчивается и на все расспросы отвечает шутками: «Ну плохо мужику! Жизнь заела! Чего не бывает!»

Вета посмотрела на часы. Пора бы Але уже отыграться. За два часа она не появилась, не позвонила. То ли всё ещё ждёт своей очереди, то ли на уроке? Вета задумчиво постояла, решая, как поступить. В это время её окликнули:

– Здравствуйте, Виолетта!

Она обернулась. К ней спешила мама Алёши Филимонова. Вот уж с кем сейчас меньше всего хотелось видеться! Но отступать было поздно.

– Здравствуйте, Елизавета Николаевна! Поздравляю! Слышала об Алёшиных успехах, – произнесла слова дежурного приветствия Вета.

– Спасибо, – лучезарно улыбалась мама Алёши, при этом бесцеремонно оглядывая Вету с головы до ног. – А вы всё та же, как девочка, не меняетесь. Давно здесь? – и, не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжила: – Вы только подумайте! Я жду Алёшу уже три часа! Владислав Александрович обещал вернуть урок после концертов в Японии. А до экзамена так и не появился! Сегодня и экзамен, и урок – целый день в училище! Слышали, что Розалия Артуровна сказала? Как музыкант он, конечно, ас, но образ жизни ведёт… беспорядочный. Несносный человек! – она вцепилась в Вету взглядом, ожидая подтверждения своим словам.

Но та промолчала, надеясь, что этим остановит рассуждения озабоченной родительницы. Невольно подслушанный разговор уже обрёл ранг публичного благодаря вездесущей маме Алёши. Но и Розалия Артуровна хороша! Могла бы пригласить Добрышева к себе в кабинет и там с ним объясниться! Видела ведь, что он в фойе не один. Всё это было неприятно.

– Вы не пойдёте наверх? – спросила Вета и ступила на первую ступеньку лестницы.

Не успели они подняться на второй этаж, как дверь класса преподавателя Кречетова распахнулась, выпуская отголоски сонаты Бетховена и Алёшу. Он широкими пружинящими шагами преодолел пространство рекреации до лестницы и подхватил под локоть Елизавету Николаевну, увлекая за собой в обратную сторону.

– Мам, пошли!

– Лёшенька, что, урок уже закончился? Ой, а с Виолеттой Сергеевной ты не поздоровался!

– Да мы уже виделись! – Вета кивнула Алёше. – Что там, опять столпотворение?

– Да-а, там девочка пришла из ЦМШ. У Кречетова учится. Да вы её знаете – она классно на мастер-классах «Жаворонка» играла Глинки, её потом прозвали «жаворонком». Решили её пропустить. Им с мамой на электричке в Подмосковье ехать. А мне некогда, мне надо ещё произведение современного автора разучивать, чтобы к конкурсу успеть. Кречетов меня послушал, и я ушёл.

– Вот так всегда! – завелась Елизавета Николаевна. – Он забирает у Алёши время на других учеников! Нет, я ему скажу!

– Мам, ладно тебе! Пошли! Я есть хочу. То, что мне надо было показать, он послушал. У него сегодня настроение поганое.

– Аля там, Алёш? – спросила Вета.

– В классе сидит, – буркнул мальчик, спускаясь по лестнице, добавил уныло: – Всего хорошего.

Елизавета Николаевна уже щебетала, докладывая сыну, какой она вкусный супчик сегодня приготовила и какие дешёвые йогурты в «Пятёрочке» по скидкам, а Вета отправилась в класс.