Белый Север. 1918

Теперь все напряженно смотрели на комиссара, боясь упустить хотя бы одно слово. Максим заговорил отчетливо и энергично:

— От лица правительства Северной области я вам обещаю: кто из жителей Усть-Цильмы сложит сейчас оружие и выйдет из партизанских отрядов, тот никакого наказания не понесет. А если вы сообщите военным властям, где партизаны скрываются, то я добьюсь, чтобы вам вернули ваши дома и имущество.

— А как же долги? С долгами-то что? — спросили вразнобой сразу несколько человек.

— Ваши долги будут реструктуризированы… пересмотрены и пересчитаны. Введем разумные отсрочки. Никто не должен за долги лишаться того, что необходимо для выживания. Правительство скоро примет закон об этом.

Насчет последнего Максим вроде бы соврал, но одновременно и нет: такой закон в самом деле следует принять в ближайшее время, он настоит на этом — иначе гражданская война опрокинется в каждую деревню.

— Если же кто-то не захочет оставаться здесь — в Архангельске идет мобилизация, а значит, каждый день освобождаются рабочие места, — продолжил Максим. — Дело найдется для всех, даже для подростков и женщин. Профсоюзы бдительны, условия труда достойные, оплата справедливая. Желающие могут подойти ко мне, я выпишу билет на пароход. Уедете, пока Двина не встала. Но сперва нам нужны от вас сведения о партизанах. Штаб находится в здании школы. Мы будем ждать.

Максим повернулся и пошел, спиной чувствуя десятки напряженных взглядов.

* * *

— Время для напутственной речи, товарищ комиссар.

Интонации Жилина изменились, слова «товарищ комиссар» больше не звучали саркастично в его устах. Вчера целый день в штаб приходили местные жители, в основном из числа бедняков-изгнанников, и рассказали все, что знали о партизанах и их убежищах. Сам Максим в стратегические детали не вникал, но видел, что Жилин более чем доволен.

Максим оглядел войско, собравшееся выходить на врага. Солдаты, по-прежнему неопрятные в своей разномастной форме, выглядели если не подтянутыми, то хотя бы бодрыми — отдых на деревенских харчах пошел им на пользу. Слева стояла группа почти в сотню человек — добровольцы из местных. Большинство с охотничьими ружьями, почти четверть — женщины. Жилин по опыту мобилизации в Архангельске особого энтузиазма от деревенских не ждал и был удивлен, сколько их пришло записываться. За свою землю усть-цилемцы собирались стоять намертво.

Так, что же им всем сказать? Слова «за Родину и Революцию» замылились от частого употребления, превратились в бессмысленный трескучий лозунг. Демократические ценности, правительство, заботящееся о народе, избавление от тяжкого большевистского ига? Заезженные клише. Нужно что-то совсем простое, ясное, отзывающееся. Значимое здесь и сейчас.

Максим улыбнулся и заговорил свободно и просто, без всякого пафоса:

— Я долго болтать не буду. Посмотрите, вот здесь, на площади — наши люди, — Максим обвел рукой собравшихся, словно очерчивая заколдованный круг. — А там, в лесах — чужаки. Они пришли, чтобы убивать и грабить, а после навязать свои порядки. Наша задача — защитить своих. Всех, кто живет на этой земле. Потому нужно перебить чужаков безо всякой жалости. И это мы сделаем. Ура!

— Ура-а-а! — подхватили солдаты довольно бодро, по меркам мобилизованных под угрозой тюрьмы — даже и с некоторым энтузиазмом.

Командиры принялись отдавать команды. Максим подошел к Жилину:

— С каким отрядом мне выдвигаться?

— Вам? Выдвигаться? — удивился Жилин. — Максим Сергеевич, я, право же, высоко ценю вашу храбрость. И дело даже не в том, что гражданское лицо в боевых действиях будет скорее помехой… Но ведь ваше поле битвы — здесь, в Усть-Цильме. Вы обещали этим людям урегулировать их отношения.

— Но я думал заняться этим после истребления партизан.

— Полагаю, дело не терпит отлагательств. И чтобы успеть до ледостава, нам надо будет выдвинуться отсюда как можно скорее, сразу по завершении операции. Потому вам лучше бы приступить к работе немедленно. Как знать, — Жилин положил комиссару руку на плечо, — быть может, под пулями оно и легче…

Глава 18 Как бы такой переход на новый уровень

Октябрь 1918 года

Максим откинулся в кресле и помассировал виски. Впервые за последние недели удалось выспаться вволю. На этот раз пароход «Гоголь» не был переполнен, и командный состав разместился в каютах первого класса с комфортом. После пережитого на фронте загаженность некогда роскошных интерьеров более не смущала. Стюард подал на завтрак яичницу с салом и крепкий чай. Жизнь неумолимо налаживалась.