Белый Север. 1918

— Это не представляет никакой проблемы, сэр, — широко улыбнулся американец. — Мы из Детройта, кое-что смыслим в технике. Дайте нам проводника и переводчика, и наш инженерный отряд прямо сейчас запустит электростанцию. А что до трамваев… — командир повернулся к своим людям. — Эй, парни! Есть превосходная возможность отличиться. Кто умеет водить автомобиль, выйти из строя!

К удивлению Максима, в сторону шагнуло человек тридцать, не меньше. Вот тебе и простые парни из Детройта!

— Мы готовы прийти на помощь, сэр! — снова улыбнулся американец. — Показывайте, что тут у вас не работает.

Американские солдаты возле трамвая

Пока американцы перестраивались, к Максиму подошел Мефодиев.

— Скажите, с Чайковским и его товарищами в самом деле все благополучно? — спросил он. — Они возвращаются?

— А вам-то что за печаль, — огрызнулся Максим. — Вы же с Чаплиным были заодно?

— Отнюдь! Свержение законного правительства, вооруженный захват власти… Да я бы никогда не стал участвовать в подобной авантюре! Чаплин просто поставил меня перед фактом и предложил временно занять пост начальника области по гражданской части. Я сам был в ужасе! Но не прийти сюда посчитал трусостью.

— То есть, вы утверждаете, что ни в какой сговор с капитаном Чаплиным не вступали?

— Да как бы вам сказать, — Мефодиев вздохнул. — Я соглашался с ним, когда он критиковал ВУСО за пустословие и говорил, что области необходима твердая власть. Потому что это и в самом деле так. Но военный переворот! Это ведь совершенно другое. Впрочем, я готов понести ответственность, если правительство сочтет это необходимым. Но прямо сейчас я хочу узнать, чем я и моя газета можем помочь?

— Дайте опровержение этих нелепых слухов о реставрации монархии. Обещайте скорое возвращение законного правительства. Призовите соблюдать спокойствие, прекратить забастовки и вернуться на производства… После побеседуем о ваших взглядах, как они повлияли на создание этой ситуации. Сейчас важно восстановить порядок и предотвратить кровопролитие. Так, американцы готовы, наверно, я нужен им в качестве проводника и переводчика.

— Не смею задерживать вас… только один короткий вопрос, если позволите, — Мефодиев зачем-то стянул с руки и снова надел белую перчатку. — Что с Марией Викторовной? Она… не в опасности?

— Да ей-то что сделается? Слушайте, мне пора.

Нога разболелась с новой силой. Надо бы где-то достать еще аспирину… Тяжело опираясь на трость, Максим захромал к американцам.

* * *

— Я знал, что народ останется верен своим избранникам, — торжественно сказал Чайковский. — Ни минуты в этом не сомневался. Эта вера поддерживала меня в испытаниях.

Британцы отправили за высланным правительством пароход со всеми удобствами, потому члены ВУСО вернулись в Архангельск выспавшимися и чисто выбритыми.

— Послушайте, да оставьте вы этот самодовольный тон! — взорвался Максим. — Никто, конечно, не винит вас в том, что сделал Чаплин. Но ведь волнения в городе, которые нам едва удалось предотвратить, случились не потому, что народ так уж безмерно вас любит. Это все следствие проблем, которых вы не решали!

Максим догадывался, что пожалеет о своих словах, но сил сдерживаться уже не было. За двое суток, прошедших от прибытия американцев до возвращения ВУСО, поспать удалось в сумме часа четыре, не больше. Пуль оставил за ним на это время автомобиль с шофером, но все равно приходилось много ходить, и левую ногу теперь хотелось попросту отстрелить — хотя от постоянного приема аспирина болел желудок. Форма промокла под нескончаемым дождем, в ботинках хлюпало.

Двое суток Максим носился по городу: переводил, уговаривал, успокаивал, налаживал сотрудничество… Американцы в самом деле запустили электростанцию и сами принялись водить по городу трамваи. Люди могли добраться до работы, и многие постепенно начали это делать, тем более что проезд в эти дни был бесплатный — кондуктора забастовали вместе с вагоновожатыми. Сейчас все с грехом пополам вернулось на круги своя.

Это едва ли произошло бы, если бы не Миха Бечин. В первую встречу Максим удивился, как легко и просто Миха сделался ему приятелем; похоже, так же коротко он знал десятки, если не сотни людей по всему городу. Не кончавший никаких курсов менеджмента мужик безошибочно умел снять агрессию, валидировать негатив и шуткой разрядить самую напряженную обстановку.

И вот теперь это горделивое выражение на лице Чайковского, величественная поза, скрещенные на груди руки… И это еще Лихач не показывается, вот уж кому Максим начистил бы сейчас рыло. Он понимал, что уничтожает свою карьеру, но было уже все равно.

— Вы понимаете, что держите область обещанием Земельного кодекса, к работе над которым еще не приступали⁈ — орал Максим. — Что вы не смогли договориться с земством, потому Чаплин и рассчитывал на поддержку местных? Да, он оказался еще хуже вас, потому союзники не поддержали его, но никакой вашей заслуги в этом нет!

Чайковский не стал орать в ответ, наоборот, улыбнулся мягко: