Белый Шанхай

— Да ты не сомневайся! — принялся уговаривать Феликс. — Этот Лабуда — парень хилый: ему в морду двинешь и готово дело. Только он с шофером все время ездит, а тот здоровый, как кабан. Но вдвоем мы их легко уломаем.

— Ну что ж, давай поохотимся, — помедлив, отозвался Клим.

Феликс просиял.

— Тогда приходи завтра в «Три удовольствия» — в семь часов.

Глава 11 Домашний арест

1

Из-за беременности Нина отказалась проводить вечеринки, и Иржи устроил ей скандал:

— Как мы будем платить по счетам? Из вас мать — как из меня Наполеон. Сделайте аборт, пока не поздно!

Нина была готова его убить.

— Не смейте заикаться о моем ребенке!

Дон Фернандо тоже был недоволен тем, что Нина вышла из игры, и все пытался придумать новый способ заработать на чехословацком консульстве.

— Мадам, у меня гениальная идея! — приставал он к ней. — Как насчет поставок спиртного под видом дипломатического груза? В Америке сейчас сухой закон, и цены на пойло взлетели до небес. Предлагаю изготавливать здесь «французские вина» и переправлять их в США через Канаду.

С Доном Нина тоже рассорилась в пух и прах.

С ней происходило нечто невероятное — какой-то тектонический сдвиг, природный катаклизм, и сама мысль о том, чтобы расходовать себя на пойло, казалась Нине чудовищной.

Мир менялся на глазах: уличные запахи — бензина, табака и арахисового масла — вызывали тошноту, а нищие матери с детьми наводили панику. Нина не могла ни о чем думать, кроме своего ребенка. Величайшее удовольствие — набег на игрушечную лавку или мастерскую, где шьют приданое для младенцев. Величайшее горе — мысли о гражданстве: родится малыш — как выправлять ему документы?

Прошлое и будущее приобрели совсем иное значение. Совсем недавно разрыв с Даниэлем казался Нине чуть ли не катастрофой, а сейчас она была даже рада этому: «Слава богу, он не собирался на мне жениться. А то его бы удар хватил, если бы он развелся с Эдной, а потом узнал о моей беременности».

О Климе Нина старалась не думать. Если разыскать его и во всем признаться, он решит, что она навязывает ему чужого ребенка — ведь добрые люди наверняка ему донесут, что Нина все лето крутила роман с Даниэлем Бернаром.

Ей хотелось, чтобы ее малыш был важен не только для нее самой, и она испытывала непреодолимое желание говорить о нем — пусть даже со слугами. Но они давали ей такие советы, что она терялась. По их понятиям молодая мать не должна была выходить из дома, мыть голову, шить и стоять на ветру.

Нина сбегала к Тамаре, которая, слава богу, тоже потеряла интерес к вечеринкам и теперь готова была часами обсуждать вопросы кормления и воспитания.

— Наверное меня все осуждают за то, что я решила родить ребенка неизвестно от кого, — вздыхала Нина. — Теперь ни одна порядочная женщина не пустит меня на порог. Кроме вас, разумеется.

— А вам никто, кроме меня, и не нужен! — весело отзывалась Тамара.

Нина благодарила ее за доброту, а сама думала о том, что теперь она точно никуда не денется от миссис Олман: нового мужа ей не найти, о собственных деньгах можно забыть, и роль приживалки — это все, на что она могла рассчитывать.

2

— Мне надо съездить на Ятс-роуд, — сказала Тамара мужу. — Я хочу выбрать приданое для Нининого ребенка.

Тони пришел в ужас: «У тебя может смещение произойти!», но все же заказал для Тамары особый паланкин. Перед тем, как посадить ее внутрь, он положил на сиденье яйцо и долго гонял носильщиков вокруг дома, чтобы удостовериться, что яйцо не разобьется.

Когда слуги вынесли Тамару на улицу, пошел снег. Она блаженно жмурилась и полной грудью вдыхала холодный воздух.

— Страшно представить, сколько времени я просидела взаперти!

3

Англичане называли Ятс-роуд «Улицей Тысяч Ночнушек», а американцы — «Штановой аллеей»: здесь можно было найти одеяние на все случаи жизни — от рождения до похорон.

Носильщики бодрой рысцой несли Тамару вдоль разукрашенных витрин, следом в машине Олманов ехала Нина, а в арьергарде двигались слуги с тачками: они должны были забрать покупки и отвезти их Нине домой.

— Вперед, к мистеру Букерсу! — кричала Тамара из своего паланкина.

Шофер кивал и медленно двигался следом, не обращая внимания на гудки обгонявших его автомобилей. Сидевшая на заднем сидении Нина смеялась: уж больно комичной выглядела их процессия.

Лавка «Букерс и Ко» была настоящим раем для беременных женщин. Нина потерянно ходила вокруг прилавков и разглядывала атласные одеяла, пологи на кроватку, белье с нежной вышивкой и серебряные погремушки — тысячи прелестных вещей от которых таяло материнское сердце.

— Глаза разбегаются, — вздохнула она, кутая живот в лисью шубу. — Не знаю, что и выбрать.

— Сидите и отдыхайте, — велела ей Тамара. — Я сама все сделаю.

Приказчики разложили перед ней кипы детского платья, но она не успела ничего посмотреть. Нина ахнула — подол ее платья был мокрым, а на пол натекла неприличная лужа.

Сердце Тамары забилось:

— У вас воды отошли! Быстро в авто!

Добраться до дома они не успели: на углу Вэйхайвэй-роуд столкнулись два грузовика, движение остановилось, и полсотни автомобилей застряли в пробке.