Белый Шанхай

– Всего доброго, – сказала Нина Васильевна, едва сдерживая ледяную ярость.

4

Здравствуй, мама!

Это опять я, твой сын Клим.

Нина пришла и спросила, где сейчас Ада. Заявила, что Даниэль Бернар взял ее в любовницы и подарил ей аэроплан. Оказалось, что Ада все-таки нашла своего принца.

Нина была в «Доме надежды», но никого там не застала. Бедная Адочка! Случись ей быть у себя, ее бы убили.

Мама, моя жена отчаянно ревнует другого мужчину. Она кинула в печь фигурку Дарумы с закрашенным глазом – верно, ее желание не сбылось.

Она не считает нужным таиться от меня. Ее оскорбило, что абсолютно ненужный ей подарок достался другой женщине.

Мама, что делать? Выкрасть Китти и уехать? Попытка номер сто пятьдесят? Или я должен в чем-то убеждать Нину? Доказывать ей, что если она приберет к рукам мистера Бернара, то ее судьба вряд ли будет отличаться от судьбы Эдны? Ведь он точно так же предаст ее, потому что способен на предательство.

Господи, о чем я? Ведь тут все ясно: мистер Бернар дарит аэропланы, и это совершенно заслоняет тот факт, что он изменяет своей жене и совращает малолетних дурочек. Масштаб всегда искажает смысл. Убийство миллионов – это не убийство, а великое деяние: бездарщина, написанная аршинными буквами, да еще высеченная в камне, в любом случае достойна прочтения. Великосветский подлец достоин любви, и пылкие чувства к нему – это не благоглупость, а высокая страсть.

Все это старо как мир, а я изумляюсь, будто мне только что открыли глаза.

А может, оно и к лучшему? Помнишь, когда поезд шел через тайгу, путейцы то и дело шантажировали нас: «Достанете водки – поедем. Не достанете – будем стоять». Пока я бегал – искал им самогон, – мимо прошел другой поезд. Потом оказалось, что от частых дождей размыло пути, паровоз въехал на мост через горную реку, и состав упал вниз. Почти все пассажиры погибли.

Понимаешь, о чем я, мама? Может, мне только кажется, что все пропало?

Глава 55

1

Клим вошел в «Дом надежды». Еще во дворе он услышал глухой, лишенный всякой музыкальности скрип «Виктролы», а поверх него – тонкий голосок Ады: она подпевала.

Увлеченная музыкой и, как оказалось, танцем, она не сразу заметила, что из приоткрытого люка в полу за ней наблюдают.

– Клим, вы?

Ада бросила подушку с Карлосом Гарделем и поспешно подняла иглу «Виктролы». С тихим шуршанием пластинка крутилась на холостом ходу.

Клим поднялся в комнату.

– Решили все-таки навестить меня? – стараясь побороть смущение, произнесла Ада.

Клим только сейчас понял, насколько она повзрослела. Очень худая, но грациозная маленькая женщина, почти безгрудая, с круглым личиком, большими глазами и припухлым, будто зацелованным ртом. Шея ее была длинна и тонка, как у птенца, еще не успевшего обзавестись положенным оперением.

Клим не знал, с чего начать. К боли за Нину – разъедающей, доводящий мозг до распада – прибавилось усталое недоумение: «И эта тоже…»

Ада что-то спрашивала, улыбаясь. Ее слова долетали до сознания обрывками, смысла которых Клим не очень понимал:

– Вы говорили, что ваша жена занимается документами… Она может сделать американский паспорт? Сколько это будет стоить?

Клим перебил:

– Ты стала любовницей Даниэля Бернара?

Ада онемела.