Белый шарик Матроса Вильсона (Сборник)

Мальчик перевел взгляд с полосатого живота на побитые носки своих башмаков.

— Ну, чего я опять такого сделал-то?

— И ты еще спрашиваешь… — Лысовато-седой, тоже полный дядька в светлом костюме и круглых очках покачал головой. Он стоял у окна и смотрел на улицу, а не на мальчишку. Потому что смотреть на отпетого нарушителя порядка и приличий было, видимо, неприятно.

— Он еще спрашивает! — разом сказали две худые тетки в апельсиновых платьях. Они сидели рядышком — одинаковые, с прямыми спинами и высокими желтыми прическами. — Да за такие дела тебя следует засадить под замок на целую неделю!

— Фиг, — сумрачно сказал мальчик Шарик. — Я убегу.

Сморщенный старичок в бордовом халате со скрипом повозился в кресле-качалке, окутал себя дымом из трубки и прокряхтел, что «пора драть». И Шарик опять сказал «фиг».

Красный шар заколыхался в смехе:

— Ну-с, это любопытно. Куда же ты удерешь на сей раз?

— Все туда же! Да-да, понятно! — закудахтали Желтые тетушки-близнецы. — Опять к этому хулигану Вильсону!

— Почему это он хулиган? Вы его не знаете…

— И знать не хотим!

— Дело не в том, хулиган он или паинька, — вздохнул Большой Белый шар. — Я понимаю, если бы ты подружился с каким-нибудь шариком, пускай даже в самой отдаленной грани… А этот, как его… Стасик… он же пылинка, живущая на поверхности… даже не настоящего шара, а детеныша одного пожилого Желтого шарика. Мы все выяснили! Он обитатель какого-то непостижимо крошечного мира. А ты на проникновение в этот микромир тратишь чудовищную энергию!

— Вам-то что… — буркнул Шарик.

— Не смей грубить! — взвизгнули тетушки.

— Не надо волноваться, сударыни. — Большой Белый шар повернулся к мальчику всем своим грузным корпусом. Снял очки и замахал ими, отмеряя слова: — Дело не в нас, а в тебе, сударь мой. Ты расходуешь запасы энергии не-ра-ци-о-нально! Вопреки законам общего развития. И эти законы отомстят тебе. Когда наступит момент Возрастания — а он на носу! — окажется, что нужного жизненного запаса в тебе нет! Не накопил…

— Ну и что?

— А то, что останешься недоразвитым, — подал голос Красный шар. — Не дитя, не взрослый, а так…

— И не сможешь принести ни малейшей пользы Великому Кристаллу, — веско уронил Большой Белый шар самый тяжелый аргумент. — А в таком случае, зачем ты вообще на свете?

Шарик молчал, теребя галстук пыльной матроски. Он еще не знал, зачем он на свете. Может, как раз для того, чтобы дружить со Стасиком. И одна из Желтых тетушек догадалась о его мыслях:

— Он полагает, что его главная задача — общение с микробом…

«Сами вы микробы», — подумал Шарик. Нет, видимо, не подумал, а вырвалось вслух. Тетушки одинаково всплеснули руками. Темно-красный шарик выпустил дым, будто начиненное черным порохом и лопнувшее от взрыва ядро. Красный шар надул щеки.

— Ты, голубчик, в самом деле окончательно распустился!

— Да, пора принимать меры, — сухо сказал Большой Белый шар. — Ступай в свою комнату и не смей выходить, пока не позовут.

— Ну и пожалуйста… — Он поддернул штаны и пошел к себе. Дверь он запер изнутри. Сел на облезлого деревянного коня и, качаясь, стал думать: что же дальше?

…Нет, что ни говори, а характер у него есть.

И душа. И все, что полагается нормальному мальчишке. И значит, пришло время превращаться в белокурого стройного пацана, в Стаськиного друга, который с ним «спина к спине — у грота»…

Вылепить себя можно из чего угодно: из кучи песка, из соснового кругляша, из мешка с прошлогодней картошкой. Но на первый раз лучше взять что-то похожее на настоящего мальчишку.

Сперва Шарик думал о бронзовой скульптуре мальчика Гальки, что стоит в старинном Реттерхальме на обрывистом речном берегу. Он отыскал уже этот город и этот маленький памятник, хотя оказалось, что грань Реттерхальма и его временной вектор сильно смещены по отношению к Стаськиному. Однако Шарика смущала мысль, что статуя сделана специально в честь Галиена Тукка, спасителя города. Если Шарик оживит ее, получится самовольство и самозванство… Может, выбрать для себя какого-нибудь безымянного гипсового горниста? Их много прямо там, в Турени… Но все они какие-то лупоглазые, с тупо-благонравными лицами. Чего доброго, станешь сам таким…

Была еще одна подходящая статуя: мраморный мальчишка в глухом закоулке обширного парка. Гибко выгнувшись, мальчик стоял на заросшем лопухами постаменте, запрокинул голову и вскидывал в тонких руках воздушного змея.

Парк рос в другом, не в Стаськином мире и не в пространстве Реттерхальма. И далеко впереди по времени. Шарик не раз видел его в своих отраженных воспоминаниях и удивлялся: откуда это и зачем? Парк никак не был связан с Реттерхальмом, с Лотиком и Галькой. Откуда он взялся? И мраморный мальчик… Но чем дальше, тем все чаще казалось Шарику: неспроста это…

…В дверь застучали.

— Зачем ты заперся? Открой сию минуту.

— Ага, как же…

— Не бойся, мы хотим еще раз поговорить с тобой.

— Опять ругать будете!

— Вы слышите, что он говорит?.. Почему ты такой неблагодарный?

А он вовсе не был неблагодарным, помнил все хорошее: как шары жалели его, как учили, как иногда и баловали… Но сейчас мальчику Шарику хотелось плакать.