Белый шиповник. Сборник повестей

Петька заметался, пытаясь разглядеть следы, но следов не было. Уже сильно стемнело. И теперь на снегу вообще ничего не было видно. Катя покорно шла за Петькой, то проваливаясь в снег, то взбираясь на сугробы.

“Заблудились! Заблудились! - смятенно подумал мальчишка. - Нужно как можно дольше не говорить этого Кате”. Он совсем задохнулся. Огромный тюк с ёлками мешал ему идти. Но как только они сели отдохнуть, Петьку сразу потянуло в сон.

“Беда! - подумал Петька. - Замерзаем! Ах я болван! - ругал он себя. - Нужно было зарубки на деревьях оставлять, а на следы не надеяться. Нельзя сидеть! Нельзя, - говорил он себе. Но тёплая усталость заставляла его давать себе отсрочку. - Ну вот ещё минуточку посидим, ещё чуть-чуть…”

И вдруг из темноты на них двинулось что-то тёмное, мохнатое.

- Орлик! - вскрикнула Катя. - Нашёл! Нашёл нас! Милый ты мой!

Старый конь тяжело дышал и фыркал. Оборванная верёвка, которой он был привязан к дереву, волочилась за ним.

Катя целовала его в покрытые сосульками ноздри, а Петька мигом разделил свой тюк с ёлками на два вьюка, перекинул их Орлику через спину, а чтобы поклажа не свалилась, прихватил её верёвкой на манер подпруги. Где-то он видел такую - картинку, то ли у Купера, то ли у Майн Рида…

Неожиданно он вспомнил школу и ребят из класса, и учителя литературы Бориса Степановича, который говорил когда-то:

- Большое твоё достоинство, Столбов, что ты читать любишь! Настанет день - и всё, что ты прочитал, тебе пригодится! Книги - это чужой опыт… И не только жизненный опыт, но и нравственный…

Последних слов Петька, конечно, не понял, но сейчас подумал, что учитель был прав.

Вот и пригодилось! Не читал бы книжек, вообще бы пропал. Он вспомнил, как пытался растопить печку и подоить корову, и засмеялся: теперь это приключение казалось ему совсем не страшным и даже милым.

Действительно, как дедушка говорит, оставь горожанина в деревне, так он и с голоду помрёт… Ну, не совсем так…

- Многому можно по книжкам выучиться! - сказал Петька.

И ему ужасно захотелось домой. В город. Забраться на диван, включить торшер и читать, читать, читать…

Орлик вдруг храпанул и попятился. Петька удержал его за оголовье, а Катя стала гладить старого коня по дрожавшей шкуре.

- Орлюшко, милый, чего ты сбаламутился, пойдём, а то темно уже.

Но старый конь всё прядал ушами, нервно переступал и всё ловил ноздрями что-то, одному ему понятное в морозном ветре. Неожиданно порыв донес дальний замирающий вой. И в ту же минуту конь скакнул и поволок уцепившуюся за вьюки девочку по сугробам.

- Куда ты, куда?

“Волки, подумал Петька. - Вот беда”. Он чувствовал, как у него холодеет спина.

Орлик рвался и храпел. Катя гладила коня, приговаривая что-то ласковое, но голос у неё был такой, что вот-вот быть слезам.

- Вот что, - сказал Петька. - Давай залезай на коня! быстрее дело пойдёт!

Катя покорно полезла на вьюки.

“Так, - лихорадочно думал Петька. - Вперёд идти нельзя - там волки. А может, не волки, а ветер воет? Чего тогда конь бесится?”

Орлик опять скакнул и пошёл через поляну тяжёлым стариковским галопом. Катя уцепилась за гриву и моталась из стороны в сторону.

- Петя! Петя! - кричала она.

Петька догнал коня. Успокоил. “А вообще, все великие путешественники в таких случаях доверялись коням. Надо попробовать!”

- Катя! - сказал он. - Держись крепче и ничего не бойся! Орлик вывезет. Иди! Иди! Но! - крикнул Петька коню. Орлик развернулся и быстро пошёл в сторону, противоположную той, откуда они пришли. Он шёл уверенно, словно дорога была ему давно известна. Петька еле поспевал за ним на лыжах. Катя тихонько плакала, и оттого, что она не упрекала, не ругала Петьку, ему было ещё хуже.

Быстро темнело. Пошёл снег. Ветер гнал его, закручивая смерчами. По тому, с какой силой он дул, Петька догадался, что они вышли из леса и теперь где-то на открытом пространстве.

“Идиот! - ругал себя Петька. - Это же не парк! Это настоящий лес, и замёрзнуть в нём можно по-настоящему! Что ты знаешь? - говорил он себе, ложась грудью на ветер. - Что ты умеешь?”

- Катя! - кричал он. - Как ты там?

- Ничего! Не беспокойся, - отвечала девочка.

“Какое там “не беспокойся”! - думал Петька. - Чёрт этого коня знает, куда он тащится? Может, кругами ходим… Следов-то не понять!” Он глянул вниз, под ноги коню. И вдруг с ужасом увидел, что следы эти чёрные. Он оглянулся - и лыжни, что тянулась за ним, тоже быстро наполнялась водой. “Болото! - У Петьки оборвалось сердце. - Пропадаем!” Катя, сидевшая на Орлике, была уже совсем как снежный ком. У Петьки от ветра горело лицо.

- Только бы выбраться! Только бы выбраться! Никогда никому бы не врал… Я бы учился с утра до ночи… - шептал он.

- Ой! - крикнула Катя. Под Орликом чавкнуло, и он провалился передними ногами. - Вода!

- Сиди, не двигайся! - крикнул Петька. Он проскочил вперёд. Лыжи держали его. На них налипли огромные глыбы снега. - Сиди! Сейчас я помогу, сейчас! Давай ёлки! - сообразил Петька, вспомнив, что при падении в болоте нужно что-то подложить.

Катя лихорадочно стала развязывать верёвку. Но пальцы у неё закоченели, а узел был мокрый.