Белый слон Карла Великого

Спустя два года Карл получил первые вести с Востока. В 799 г. к королевскому двору в Ахен прибыл монах из Иерусалима и привез королю подарки, присланные иерусалимским патриархом. Монах этот, вероятно, рассказал и о судьбе сановников, отправленных в Багдад. Отпуская иерусалимского посланца, Карл направил вместе с ним в Палестину своего человека — дворцового священника Захария, которого снабдил ответными дарами и крупной суммой денег для раздачи милостыни.

Захарий управился с заданием быстро. К концу 800 г. он прибыл в Рим, где находился в то время Карл. Его сопровождали два иерусалимских монаха, передавшие Карлу благословение патриарха, а также святые реликвии, в числе которых находились и ключи от Иерусалима.

Все эти факты довольно знаменательны. Они показывают, что дело, сводившееся, на первый взгляд, к желанию Карла приобрести слона, имело довольно серьезную подоплеку и зашло далеко. Совершенно ясно, что церковная миссия из Иерусалима не могла быть отправлена без санкции халифа, который владел Палестиной и был в курсе всего, что там происходило. Значит, посольство Лантфрида и Зигимунда, вне зависимости от своей официальной цели, выполняло и некое неофициальное поручение, о котором источники по вполне понятным причинам молчат и с которым послы прекрасно справились. О характере этого поручения мы можем лишь догадываться по событиям, которые вскоре последовали. Действительно, если халиф проявил такое уважение к франкскому королю, что разрешил, вопреки своему отрицательному отношению к христианам, установить прямые отношения между ахенским двором и Палестиной, причем сопровождавшиеся таким символическим жестом, как посылка европейскому монарху ключей от Иерусалима, значит, халиф был весьма заинтересован теми предложениями, которые ему передали послы. Что же это были за предложения? Нетрудно догадаться, на какой почве могли сблизиться мусульманский Багдад и христианский Ахен: у них были общие соперники и враги. К ним принадлежали прежде всего испанские Омейяды, будущие халифы Кордовы, — самозванцы и еретики, с точки зрения багдадских Аббасидов, только и помышлявших о том, как бы их ослабить и уничтожить. В этом плане та ожесточенная борьба, которую, начиная с 778 г., Карл вел в Испании, была вполне на руку Харуну ар-Рашиду. Еще более объединяла интересы обоих государей политика в отношении Восточной Римской империи (Византии), причем здесь роли потенциальных союзников менялись: главным партнером становился франкский король, а территориальная война, почти ежегодно возобновляемая арабами на восточных границах Византии, была как бы вспомогательным средством, вполне устраивавшим Карла.

Но почему франкский король находился во враждебных отношениях с государством, с которым ему, казалось бы, нечего было делить? Почему враждебность эта достигла таких размеров, что в борьбе с христианской державой христианскому королю пришлось прибегнуть к помощи мусульман, врагов христианской религии? Все это может быть объяснено лишь при учете основных направлений большой политики той эпохи.

Начиная с 476 г., когда захвативший Рим германский вождь Одоакр формально упразднил Западную Римскую империю и отослал знаки императорского достоинства в «новый Рим» — византийскую столицу, восточные императоры считали себя единственными законными наследниками Цезаря и Августа. В VI в. властитель Константинополя Юстиниан попытался даже реставрировать империю во всем ее прежнем объеме; и хотя это ему не вполне удалось, его преемники не отказались от былых претензий. Понятно, что в их глазах «варвар» франк, развивший весьма бурную деятельность на Западе, был личностью более чем подозрительной. Вся его политика в Италии, от завоевания Лангобардского королевства и до установления протектората над югом Апеннинского полуострова, рассматривалась как цепь «узурпаций», противозаконных актов, имевших целью ущемить наследственные права законных владык.

Но главная «узурпация» (и ее возможные плоды не могли не беспокоить Карла) была впереди. Она готовилась в глубокой тайне в те самые дни, когда король принимал уполномоченных иерусалимского патриарха, и местом ее проведения должен был стать Рим.

История этой акции такова.

Более тридцати лет подряд завоевывал Карл соседние с Франкским королевством земли. Одна за другой приграничные области захватывались и поглощались без остатка франкской монархией. Присоединение Аквитании и Северной Испании, Саксонии и Баварии, Адриатики и Италии удвоило его королевство по сравнению с тем, каким оно было при его отце, Пипине Коротком. Теперь по своим размерам государство Карла лишь немногим отличалось от бывшей Западной Римской империи. И король, дабы усилить свою власть, поднять свой авторитет у подданных и соседей, решил оформить новое положение вещей особым демонстративным актом.