Белый Слон (ЛП)

— У тебя есть предположения? — журналистка уже не так радовалась своему «открытию», которое запутало дело еще больше.

Лера промолчала. Чтобы у нее — Валерии Рижской — не было предположений? Ха… Вот только они ей совсем не нравились. Инна — так звали соседку погибшей Антоновой. Ту блондинку распутного вида, которая не давала старушке прохода. А потом она же встречалась в парке с «серым человеком», но уже будучи брюнеткой, породистой, сдержанной и красивой женщиной. Зоей Наумовой. Той Зоей, которая, по предположению Валерии, шантажировала Антона.

И она — подруга Милы? Бред.

Девушки неторопливо побрели в сторону берега, в тень, к прохладе воды и лип.

— Ты не рассказала, что видела в кабинете психотерапевта, — заметила Валерия, завязывая куртку на талии.

— Так… — Даша задумалась. — Бумаги на столе, старые газеты, телефон — это все лежало прямо перед ним. Ну там, ручки еще, карандаши. А так, в кабинете в глаза бросился только застекленный шкаф с книгами. Да, еще на нижней полке стояла бутылка вина. Необычная такая — пузатая, а горлышко вытянутое в трубочку и кверху расширяется. Еще пиджак на стене висел, и…

— Стоп! — Лера резко остановилась. — А ну-ка расскажи поподробнее про вино. Как оно называлось?

— Я издалека не разглядела. Хотя, по-моему, на «М» начиналось. Надпись такая красивая, буквы витые, и над ними нарисован золотой виноградный лист.

— Точно! Я говорила, что нельзя сбрасывать врача со счетов… — воскликнула Лера. — Ведь точно такая же бутылка была у Крымовых в корзине.

У Даши зазвонил сотовый. Она взглянула на экран, и поморщилась:

— Гущин… — потом дотронулась до сенсорного экрана, и вежливо сказала. — Да, Аркадий Николаевич. Я занимаюсь своим материалом. Да… Ну хорошо, сейчас буду!

Она положила телефон в карман и тоскливо посмотрела на Леру.

— Мне пора бежать. Гущин рвет и мечет… Да, кстати, ты ведь просила последить за Семерядовым. Но с утра я его не видела, а потом уехала к Студеневу.

— Забудь, — Лера махнула рукой, скрывая тревогу. — Не надо ни за кем следить. Я ошиблась.

— Ошиблась в чем? — подозрительно спросила Даша.

— Ни в чем. Ты ведь на работу опаздывала?

— Все-то у тебя секреты, — Даша вздохнула и побежала к остановке. На ходу крикнула. — Все равно не отвертишься! Еще поговорим!

— Поговорим, — усмехнулась Лера.

Оставаться в парке одной не хотелось. Лера осмотрелась, но ни «Спартанца», ни женщину в черном не увидела.

Женщина в черном. Странная особа.

Лера побрела вдоль берега озера, пиная камешки в воду. Время словно замедлилось, если не остановилось вовсе. Ведь прошло всего три дня, как Милу убили. А сколько всего случилось… Кажется, прошла целая вечность.

Но вот феномен. Время застыло в точке игры, но при этом внутри себя, в этой одной точке, оно неслось бешеным темпом. Еще вчера Лера пыталась найти ответ, вычислить жертву и убийцу. Сегодня она его нашла — но Игорь пропал. И у него совсем мало времени, если оно еще осталось.

Нужно надеяться на лучшее.

Теперь все было куда серьезнее. Если до этого Лера рисковала только своей жизнь, то теперь рискует и Дашиной. Счет пошел на дни…

Все попытки взять себя в руки и справиться с неодолимым страхом приводили к какому-то странному, отрешенному состоянию, которое вновь сменялось нарастающей тревогой. Но в конце концов, Валерия одержала победу над собой.

Она думала об исходе игры. Когда бы он ни наступил, и что бы Шахматист ни задумал — он не должен победить. Но чтобы отобрать у него победу, Валерия должна проиграть. Очередной парадокс.

Она «играет» за белых. В Бессмертной партии белые побеждают. Шахматист хочет достичь какой-то цели, разыграв эту партию в жизни. И если все пойдет не так, как он запланировал, есть шанс нарушить его планы. Лера должна проиграть. Надо нарушить хотя бы один ход, уберечь хотя бы одну фигуру — и цепь порвется. Лера не знала, что за цепь создает Шахматист, но точно знала законы ее создания. Все цепи рвутся, стоит выбить одно звено.

Вернувшись домой, девушка заглянула к Антонине Федоровне. Женщина понемногу приходила в себя, но постоянно говорила об Антоне. Добродушная полноватая соседка теперь осунулась, и несмотря на сохранившуюся полноту, казалась тенью. От жизнерадостного нрава остались только теплые морщинки в уголках глаз. Любимые книги классиков всего мира пылились на полках — Антонина совершенно позабыла о них, день и ночь оплакивая Милу и ее сына, молясь за племянника, Антона.

Лера не знала что ответить на ее робкие вопросы, потому что не представляла, как помочь. Про вчерашний разговор с Иванной она не рассказала — зачем давать надежду, которой почти нет? Со Студеневым поговорили — и что дальше? Антон так настаивал на этом разговоре, но сам не рассказал почти ничего. Лера объяснила его таинственные слова, сказанные у озера. Почти вышла на человека, который может знать убийцу или сам является убийцей. Но этого мало. Нужно доказать, что не Антон был сообщником того человека. Хотя сама Валерия теперь не сомневалась, что Антон невиновен.