Белый Снег (СИ)

Параллельно этому воспоминанию идет другое, где я-Хаку гордо несу обед своему отцу, который вместе с остальными зимой подрабатывал в каменоломнях. Это было очень почетно, ведь в Мизу-но-Куни деревьев было мало и вырубать позволялось не слишком много, поэтому все строилось из камня. Суметь попасть туда на зимнее время, считалось большой удачей, ведь деньги платили исправно, что позволяло нашей семье жить достаточно обеспечено. Летом выращивая рис и дайкон, а зимой зарабатывая деньги. Я-Хаку очень гордился находчивостью отца и старался ему помочь, каждый раз вызываясь отнести ему обед, а то и ужин. Самое интересное, что никогда не плутал, даже в самую лютую метель и снегопад. Наоборот, в такие дни мне было легче, ведь завистники оставались у себя дома и не могли помешать моей миссии. Ну, а снег? Что он? Для меня ажурные снежинки были друзьями, никогда не раня, наоборот защищая от всех бед, исполняя небольшие просьбы, что позволяло выигрывать в снежных баталиях.

***

Декорации вновь меняются. Вот он я-Михаил, кусаю губы и стараюсь не реветь, смотря на наглухо заколоченный гроб, в котором привезли отца. Я отказываюсь принимать, что он умер, его больше нет рядом. До последнего веря, что это шутка и кто-то ошибся. Наверное, именно поэтому я и не принял его смерть, ведь я не видел тела, только темную громаду гроба. Тогда он мне показался чудовищно большим и... и черным. Невообразимо чужеродным на белом покрывале снега, казалось сам мир отвергал его, исторгая с неба огромное количество снежинок. Больших и холодных. Они быстро таяли на вынесенном из относительно теплых сеней гробе, заметая следы носильщиков. Хотя это было странно, в это время года снег идти был не должен, но шел. Оплакивая вместе с мамой моего отца. Впрочем, не только со мной. Мама, родители отца и братья, в их глазах тоже было искреннее горе, а вот у большинства пришедших - нет. Большинству было все равно, а когда осунувшаяся мама отказалась собирать всех седьмой день после похорон, ее дружно осудили. Назвали черствой, скупой... за глаза, конечно, но на их беду при мне. Я в тот раз сильно взбесился и накинулся на злословящих с кулаками. Сильного ущерба не нанес, а когда меня дядька от них оттащил, кипя от возмущения рассказал, как все было. Для меня до сих пор остается непонятным, как из того бессвязного бреда дядька смог хоть что-то понять. Однако понял и больше я тех гнид в своем доме не видел. Даже на сороковой день, когда мама смогла собраться силами и устроить нормальные поминки.

Одновременно с воспоминанием похорон, приходит другое. Там я смеюсь рядом с красивой женщиной (мамой приходит осознание), с важным видом помогая ей сажать ростки риса в воду. Умиротворяющая картинка, но ровно до того момента, как я-Хаку не решаюсь показать маме кое-что интересное. Я случайно это обнаружил, но теперь спешил похвастаться, складывая руки лодочкой и зачерпывая воду, которая через секунду стала красивым кристаллом льда. Огромные, испуганные глаза красавицы-матери запомнились мне надолго, как и то, что спустя неделю ее убил мой собственный отец у меня на глазах, под радостное улюлюканье своих "друзей". Просто зарезал, крича что-то про проклятую кровь. Страх стал для меня-Хаку катализатором. Я заковал замахнувшегося на меня мужчину в лед. Точнее, я весь дом превратил в кусок льда. Не опасного для меня, но мигом убившего всех остальных. Я испугался. Сильно, до дрожи в коленях. Перекошенные в ужасе лица долго преследовали меня, бегущего прочь от места, где мой отец убил маму, а я за это убил его. Мной управлял ужас. Я не думал ни о чем. Сбежал прямо в том, чем был. С собой не взял ни денег, ни оружия. Ничего. Я должен был умереть, но не умер. Меня подобрал Забуза-сан.

***

Очередное воспоминание. Первые тренировки меня-Михаила. Жуткая боль после тренировок на гибкость, выносливость, растяжку. Даже нам, деревенским детям не чурающимся тяжелого физического труда, пришлось не сладко. В повседневности нужна была сила, голая мощь, а мастер учил нас гибкости, умению правильно распределять свои силы. Отрабатывать удары мы стали далеко не сразу, вначале он сделал все, чтобы минимизировать возможность травм. Ну, а после началось самое веселое - "набивка". Это надо попробовать самому, чтобы понять. Боль... это слово слабо отражает действительность. Болит синяк, а у нас... мы не просто ставили синяки, мы вновь и вновь били тем же самым местом по тренировочным манекенам. Больно это слишком слабое слово, чтобы описать наши ощущения на первых тренировках. Однако мы не сдавались. Сцепляли зубы и продолжали занятия, постепенно втягиваясь и даже получая удовольствия от процесса. Самым забавным, пожалуй, можно назвать то, что наставник не признавал большую часть современной экипировки тайского боксера, оставаясь приверженцем муай-борай. Я ему в этом благодарен, ведь он учил нас бою, а не просто красиво двигаться. Мы не развлекали толпу, а учились постоять за себя.