Белый свет

– Не знаю, Феликс, как вы, люди, можете это выносить. Всю эту мягкую плоть. – Он ущипнул себя за чахлую щеку. – Туловище из зефира, косточки-зубочистки.

Мне все-таки надо бы добраться до Пражского сектора свалки и отменить эту гротескную трансформацию.

Он углядел пиво, открыл бутылку и высосал ее с влажным, смачным бульканьем. Прежде чем я успел что-то сказать, он снова заговорил::

– Я был прав, Феликс, ведь правда же, когда сказал, что мне проломят голову. Я прочитал эту страницу.

Я знал будущее. Это, наверное, твоя подруга Кэти?

Она кивнула:

– Феликс мне о вас немного рассказал…

– И могу спорить, гораздо больше о себе, – добавил Франкс. – Но он вряд ли рассказал вам про Элли, не так ли? – Влажный, отрывистый смешок.

– Франкс, может, замолкнешь? Если тебе так неприятно быть рядом со мной, я буду чрезвычайно рад высадить тебя. Вообще-то у меня почти не было времени что-нибудь рассказать Кэти.

– Я вижу, книга все еще с тобой, – сказал он, наклонившись над передним сиденьем. – Не пробовал почитать ее в последнее время?

Я и на самом деле не пробовал. По крайней мере после того, как отрубился на том горячем тротуаре. Я даже еще не показывал ее Кэти. Она взяла ее, раскрыла наугад и прищурилась, всматриваясь в страницу.

– Она вся смазана, – сказала она. – Это…

Я вытащил книгу из ее рук и посмотрел сам. Страница заканчивалась строчками, слившимися в одно пятно, точно как прежде. Неожиданно я понял, что ни разу не входил в ускорение с тех пор, как.., как покинул дом Элли на краю Тракки. Тогда я попробовал отщелкать несколько алеф-нулей, но чувство того, как это делается, покинуло меня.

Машина резко повернула на проселок между двумя холмами мусора.

– Вот этого не надо! – , резко воскликнул Франкс. – Поворачивай назад.

– Он не ведет, – объяснила Кэш. – Это говорящая машина.

Феликс пронзительно хрюкнул и дернул ручку дверцы. Она отломилась и осталась у него в руке. Дорога была извилистой, изрытой колеями, но машина пошла быстрее, чем до этого. Ее раскачивало, как лодку в море, лучи фар плясали, как сумасшедшие, по горам мусора.

Холодильник. Матрац с торчащими пружинами. Гниющий цукини.

Я придавил педаль тормоза. Она провалилась до пола, словно под ней ничего не было. Баранка вращалась бессмысленно, как колесо фортуны. Тут радио со щелчком замолкло, и в неожиданно наступившей тишине машина сказала:

– БОГ ЕГО ЗНАЕТ.

Франкс завизжал.

Я развернулся на своем сиденье и схватил его за плечо.

– Скажи мне, что ты знаешь, – сказал я, встряхивая его.

– Я забыл, – забормотал он. – Я не хотел запоминать. Итак, ты все-таки поймал меня, ты и твоя телега, точно, как говорилось в книге. Я и думать не хотел об этом, а теперь это в самом деле происходит. О нет! Я не хочу покидать Саймион! Я не хочу уходить!

Его глаза начали стекленеть, а в уголках рта появилась пена. Я снова встряхнул его, но на этот раз потише.

– Уходить куда, Фрэнке?

Он заговорил медленно, со страданием в голосе:

– В свет. Через рубеж и в свет. Я тогда не сказал тебе правды, почему я был печален.

Я припомнил его поведение на леднике, вещи, которые он говорил в туннеле по пути к алеф-одному.

– Ты сказал тогда, что печален потому, что не смог остаться в белом свете. А теперь?

Ему понадобилась минута, чтобы ответить. Фары высветили дюжину красных крысиных глаз. И желтые кошачьи глаза, и глаза, каких я вообще раньше никогда не видел. Тут и там вспыхивали злобного вида языки пламени. Перед огнем проносились взад и вперед темные очертания. Пламя вырывалось из дыр в земле. Мне вспомнилась расселина, которую на кладбище раскрыл Дьявол.

Франкс снова заговорил:

– Меня пугает белый свет. Я люблю себя слишком сильно, чтобы вот так раствориться. Ни один из людей на Горе Он не хочет добраться до вершины. Вот почему они идут туда. Для людей, действительно стремящихся к Богу, есть простой путь. За Свалку. Через рубеж. – Его губы дергались, а руки бегали вверх и вниз по телу, как пара живых насекомых. – Я не хочу этого, я не хочу этого… – Он зарыдал. Я отвернулся.

Стекла в окнах сами поднялись, и ни одна дверца не хотела открываться.

– Что происходит? – крикнула Кэти. – Что Там должно быть за Свалкой?

– Пустыня, – простонал Франкс. – Рубеж. – Он впал в ступор.

Кэти смотрела на меня своими глубокими глазами, так похожими на мои собственные.

– О чем это он, Феликс?

– Свалка – это полоса, отделяющая города Лицевой стороны от какой-то пустыни. Ты сама видела ее с воздуха.

Похоже, все боятся пустыни. Кроме этой машины.

– Кто послал тебя? – спросила Кэти у панели.

Ответа не было. Была машина дьяволом или ангелом?

Или еще одной пешкой вроде нас?

Дорога стала еще хуже, чем была, но машина пошла мягче. Потом мы остановились около огромного факела.

Пламя выпрыгивало из чего-то вроде каменного колодца в земле. Я подумал, не собираемся ли мы въехать в него.

Возле огня было несколько машин. Они все время перетасовывались, как грациозно струящаяся жидкость. Две бросились к нам и начали разговор с нашей машиной.

Они вздергивали и опускали капоты и взревывали моторами. Иногда какая-нибудь шина вдруг вспучивалась в пластичном жесте.