Белый танец

– Чеши отсюда, комсомолец, пока ещё раз не наваляли, – крикнул кто-то со скамейки.

– Ну что встал? – это крикнула мне сама Ракитина, – ступай отсюда! А то ещё запачкаешь свои модные ботиночки…

И я ушёл. Под улюлюканье, под хохот.

***

Про тройку отцу кто-то стукнул. Неужели математичка? По идее, не должна – там и тройка-то была ненастоящая.

Отец гневался жутко, орал, угрожал, стыдил, замахивался. Я стоял столбом и думал – поколотит, но, на удивление, пронесло. Впрочем, мне было плевать – ударит или нет. Пусть хоть вообще всю душу выбьет, если она у меня где-то там ещё осталась.

Отец, видать, заметил, что я не в кондиции. Схватил за плечи, тряхнул со всей дури, заглянул в глаза и… отпустил. Просто отпустил и всё. Сказал только:

– Иди к себе.

Потом, правда, матери выговаривал, а я нечаянно подслушал:

– Он не пьёт? Вообще, не пахнет, но взгляд у него совсем пустой. И где его носило до самой ночи?

Позже понял – Надька стукнула. Сам виноват – рассказал ей, когда в пятницу из школы шли. А она из тех, кто обиды не прощает. Может, так оно и надо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 27. Володя

Хорошее дело – привычка. Ты делаешь то, что должен, не вдумываясь, начисто отключая эмоции. Простые повторяющиеся действия. Когда ты разбит и изломан, это помогает сохранить видимость, что всё в порядке.

– Тройку сегодня исправишь? – спросил отец за завтраком.

Я молча кивнул, затем пристально и многозначительно посмотрел на Надьку. Она сразу заёрзала на стуле. Пакостить научилась, а скрывать пакости – пока нет.

Отец ещё что-то спросил, но я заслонился газетой. В принципе, я тут даже не хитрил – действительно готовился к политинформации. Кстати, вот ещё и поэтому ненавижу школу по понедельникам.

Правда сегодня в школу мне не хотелось вовсе не из-за политинформации. Я бы её десять раз подряд провёл, лишь бы не видеть Ракитину. Только представлю, что мне придётся с ней встречаться, сидеть в одном помещении, слышать её голос – и внутри всё переворачивается. Горло перехватывает, а в груди нестерпимо жжёт. И кажется, вдобавок снова заболеваю.

Со звонком Ракитина не явилась – уже легче. Но не успел я понадеяться, что она вообще не придёт сегодня в школу, как тут же её принесло.

Она просто опоздала на десять минут, как обычно. Еле собрался с мыслями и с трудом дотянул эту дурацкую политинформацию.

Почему я так на неё реагирую? Почему меня так корежит второй день? Почему не могу просто, по своему желанию, выкинуть её из головы?

И всё же – ну я на это надеюсь – вида особо я не подавал. По-моему, никто и не понял, как мне плохо. И кроме неё никто не догадывается даже, что произошло позавчера.

Оля Архипова шёпотом рассказывала, как прошла дискотека. Раечка тоже двинула коротенькую благодарственную речь за отлично сыгранный спектакль. Меня зачем-то нахваливала, хотя я даже мельком в спектакле не засветился.

Я отвечал, улыбался, но каждой клеткой, каждой порой чувствовал, что сзади, наискосок сидит она. Я думал, что свихнусь от такого напряжения.

Однако чудо – к концу второго урока стало немного полегче, будто я постепенно привыкал. А к пятому и вовсе дышал свободно.

Шестым у нас была алгебра. Математичка вызвала меня к доске.  Тройку я, само собой, исправил, аж удивился, почему тогда-то не сообразил – легкотня ведь такая. Видимо, совсем не в себе был. А ещё, пока отвечал, ни разу, даже мельком не посмотрел в сторону Ракитиной. Да и вообще за весь день. Учусь её не замечать и, кажется, успешно. Вот и сгодились навыки "делать нужное лицо".

И с заданием Эльвиры Демьяновны тоже придумал, как разобраться. Решил – поручу Оле Архиповой вести работу с Ракитиной, чтобы вообще не возникало никакого повода с ней разговаривать.

Оля, конечно, поначалу не обрадовалась этому поручению, но, поколебавшись немного, с кислой миной обещала постараться. Тогда я сказал, что она самая надёжная, самая достойная, и только на неё могу положиться, как на себя. В общем-то, даже и не соврал. Архипова ни разу меня не подводила.

Мои слова возымели действие, подобно магическому заклятью. Она воспылала неподдельным энтузиазмом и слёту выдала пару идеек. Я так посмотрел на Олю и подумал – Ракитина с ней не заскучает. Ну и хорошо.

Мы остались с Олей вдвоём после уроков – засели в актовом зале. Набросали примерный план работ, хотя больше трепались о том о сём. Но и дело, конечно, делали. Даже не заметили, как два урока пролетело, потом нас техничка вежливо попросила.

Я в порыве благодарности назвал Архипову Оленькой и даже проводил до дома. С ней, в общем-то, легко, можно помолчать, можно поболтать.

Архипова взяла с меня слово, что через месяц я приду к ней на день рождения. Он у неё выпадал на зимние каникулы.

– Если буду жив – обязательно приду.

– Тогда береги себя, – с застенчивой улыбкой попросила Оля.