Белый танец

Ибер подхватил его под локоть, и они осторожно стараясь не споткнуться о не убранные обломки стены, куски мебели, начали пробираться к выходу. Девушка продолжала кашлять, и он попытался нащупать в кармане платок, который определенно был там утром, но телохранитель не давал им возможности затормозить и преследуемые клубами дыма они, наконец, сумели выбраться в коридор, чудом не переломав в полутьме ноги и руки.

За дверями царила совсем другая атмосфера. Немногочисленные окна были плотно зашторены и полумрак, разогнать который, тщетно пытались бледные огоньки свечей нескольких настенных светильников.

В коридоре их ожидал молодой офицер с коротким копьем в руках. Заметив выходящих, он немедленно вытянулся и поставленным, гвардейским голосом почти прокричал, стараясь быть услышанным в шуме, который хоть и стал глуше, но никуда не исчез.

– Ваше высочество! Ее величество королева чувствует себя лучше и просила вас, по возможности прийти к ней, как только обстановка и здоровье позволит вам это сделать.

– Вам что-нибудь известно? Что говорят врачи о здоровье моей жены?

Эти слова он произнес уже почти на бегу, даже не поинтересовавшись, где находится королева. Офицер тоже прибавил шагу и только спустя несколько секунд Реган вспомнил о своих спутниках. Он оглянулся, не останавливаясь, ибер и девушка отстали на несколько шагов, мужчина поддерживал Мадлен под руку, а она, опустив голову, смотрела себе под ноги, скрыв лицо под разметавшимися волосами.

Уже на первом повороте им встретилась группа солдат в полном вооружении, в кирасах и шлемах, с алебардами и арбалетами. Они явно нервничали и вздрагивали от каждого громкого удара за стенами дворца.

«Да, война теперь будет другой. По-прежнему жестокой, страшной, но жестокой по-новому. И на этой войне алебарды, наверное, уже не будут достаточно надежным оружием».

– Сюда, пожалуйста, Ваше высочество. А эти люди должны остаться здесь.

Эти слова принадлежали уже другому офицеру. Капитан гвардейцев был ему знаком. И хотя за все время, которое он провел во дворце, им удалось переброситься всего несколькими фразами, несмотря на старательное соблюдение гвардейцем этикета, Реган испытывал к этому человеку внутреннюю симпатию и некую неосознанную зависть.

Во всяком случае, капитан исполнял свои обязанности с некой долей артистизма и внешнего лоска, умудряясь не терять облика настоящего опытного вояки. Казалось, он, словно всем своим видом намекал, что вся эта синекура, которая его конечно совершенно не тяготит и может быть даже позволяет спокойно радоваться жизни в столь приятном месте. Но при появлении любой, самой небольшой угрозы он сам немедленно проявит свои самые важные качества, но что самое главное, заставит всех других сделать, выполнить свои обязанности, не жалея ни сил, ни здоровья, ни жизни.

А сейчас опасность уже была совсем не малой, она, можно сказать, стучалась в стены дворца всем этим грохотом и, хотя пока рядом не было взрывов снарядов, но опасность могла исходить от любого человека и любого предмета.

Капитан сам занял главный пост у дверей королевских покоев, и солдаты, которые были рядом с ним, изо всех сил старались сохранять невозмутимый вид.

Дверь за ним закрылась, и он огляделся, словно пытаясь понять, как произошедшие события могли отразиться на комнате, где он провел так много времени. Все последние дни и ночи.

Был ли он счастлив тогда? Казалось, такой вопрос задавать было совершенно бессмысленно! Жениться на самой красивой девушке королевства, королеве, которая могла дать ему все, ничего не требуя взамен. Ощущать каждый день настоящую любовь, радость той, которая находилась с ним рядом, купаться в ее счастье, словно в самых теплых и ярких солнечных лучах. В конце концов, просто обладать ею, разве не могло это являться мечтой любого мужчины.

Две фрейлины, сидевшие у постели королевы, поспешили встать и поклониться. Их движения вдруг словно замедлились, пространство вокруг превратилось в тягучую массу, кисель в котором уже тонул весь мир вокруг. Удар по вискам мог означать только одно, магический взрыв, подобный тому который он ощутил всего несколько дней тому назад. И означать он мог только одно.

Глаза фрейлин внезапно наполнились ужасом, одна из них медленно оседала на пол, другая поднесла ладони к губам. Реальность уже теряла свой смысл, и все вокруг мерцало, словно распадаясь на груду бесформенных частей.

Реган обернулся, нет, ее еще здесь не было, и в то же время он ощущал ее присутствие, ощущал ее гнев, факел чувств, который сжигал пространство вокруг него, может быть только в воображении, в мыслях, но способный через мгновение воплотиться в реальность, здесь, в этой комнате. Вся эта пляска чувств была, может быть, и не связана с ним, но совершенно точно не сулила ничего хорошего любому, кто мог оказаться рядом.

«Она узнала!»